Сравнительно историческая грамматика тюркских языков все тома. Сопоставительный анализ тюркских языков (на примере якутского и узбекского языков). От Колымы до Средиземноморья

Максимова О.О. (п. Нижний Бестях, Р. Саха (Якутия), МБОУ «Нижне-Бестяхская СОШ № 2»)

1. Мелиоранский П.М. Араб филолог о турецком языке. – СПб., 1900.

2. Богородицкий В.А. Введение в татарское языкознание. – Казань, 1934 ; 2-е изд. – Казань, 1953.

3. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. – М. ; Л., 1951.

4. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 1–4. – М., 1955–1962.

5. Баскаков Н.А. Ввведение в изучение тюркских языков. – М., 1962 ; 2-е изд. – М., 1969.

6. Баскаков Н.А. Историко-типологическая фонология тюркских языков. – М., 1988.

7. Щербак А.М. Сравнительная фонетика тюркских языков. – Л., 1970.

8. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. – Т. 1–3. – М., 1974–1980.

9. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительноисторическая грамматика тюркских языков. – Баку, 1979. – 2-е изд. – М., 1986.

10. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www. yandex.ru.

Нижний Бестях - поселок многонациональный, поэтому в нашей школе обучаются дети разных национальностей. У нас школа с русским языком обучения, но якутский язык у нас идет 1 час в неделю как государственный язык. Мой родной язык - узбекский язык, который по звучанию и написанию слов очень похож на якутский язык. Поэтому я выбрала тему: «Сопоставительный анализ тюркских языков (на примере якутского и узбекского языков)».

Цель: сопоставление якутского и узбекского языков на основе алфавита, родственных слов, чисел, а также слов, обозначающих природные явления.

Изучение материала по происхождению алфавитов якутского и узбекского языков;

Анализ родственных слов и чисел;

Выявление сходства и отличий между языками.

Практическая значимость работы заключается в том, что данный материал поможет детям разных национальностей понять культуру родную и сможет помочь при изучении неродного языка. Это богатый материал для учащихся с неродным языком обучения по якутскому языку.

Методы исследования: сопоставление алфавита, сравнение слов, анализ результатов.

Алфавиты тюркских языков

Тюркские языки - семья языков, на которых говорят многочисленные народы и народности бывшего СССР, Турции, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии и Албании. Формированию отдельных тюркских языков предшествовали многочисленные и сложные миграции их носителей.

В V в. началось движение из Азии в Прикамьегурских племен; с V-VI вв. стали продвигаться в Среднюю Азию тюркские племена из Центральной Азии (огузы и др.); в X-XII вв. расширился диапазон расселения древних уйгурских и гузских племен (из Центральной Азии в Восточный Туркестан, Среднюю и Малую Азию); происходила консолидация предков тувинцев, хакасов, горных алтайцев; в начале 2-го тысячелетия киргизские племена с Енисея переселились на нынешнюю территорию Киргизии; в XIV в. консолидировались казахские племена.

По современной географии распространения выделяются тюркские языки следующих ареалов: Средней и Юго-Восточной Азии, Южной и Западной Сибири, Волго-Камья, Северного Кавказа, Закавказья и Причерноморья. В тюркологии имеется несколько классификационных схем. В.А. Богородицкий разделил тюркские языки на 7 групп: северо-восточную (якутский, карагасский и тувинский языки); хакасскую (абаканскую), в которую включались сагайский, бельтирский, койбальский, качинский и кызыльский говоры хакасского населения региона; алтайскую с южной ветвью (алтайский и телеутский языки) и северной ветвью (диалекты т.н. черневых татар и некоторые другие); западно-сибирскую, куда включены все диалекты сибирских татар; поволжско-приуральскую (татарский и башкирский языки); среднеазиатскую (уйгурский, казахский, киргизский, узбекский, каракалпакский языки); юго-западную (туркменский, азербайджанский, кумыкский, гагаузский и турецкий языки). Лингвистические критерии этой классификации не отличались достаточной полнотой и убедительностью, так же как и чисто фонетические признаки, положенные в основу классификации В.В. Радлова, выделявшего 4 группы: восточную (языки и диалекты алтайских, обских, енисейских тюрок и чулымских татар, карагасский, хакасский, шорский и тувинский языки); западную (наречия татар Западной Сибири, киргизский, казахский, башкирский, татарский и, условно, каракалпакский языки); среднеазиатскую (уйгурский и узбекский языки) и южную (туркменский, азербайджанский, турецкий языки, некоторые южнобережные говоры крымскотатарского языка); якутский язык В.В. Радлов выделял особо. В уточненной схеме, предложенной А.Н. Самойловичем (1922), тюркские языки распределены на 6 групп: р-группа, или булгарская (в нее включался также и чувашский язык); д-группа, или уйгурская, иначе северо-восточная (помимо древнеуйгурского в нее вошли тувинский, тофаларский, якутский, хакасский языки), тау-группа, или кыпчакская, иначе северо-западная (татарский, башкирский, казахский, киргизский языки, алтайский язык и его диалекты, карачаево-балкарский, кумыкский, крымскотатарский языки), таг-лык-группа, или чагатайская, иначе юго-восточная (современный уйгурский язык, узбекский язык без его кыпчакских диалектов);таг-лы группа, или кыпчакско-туркменская (промежуточные говоры - хивинско-узбекские и хивинско-сартские, утратившие самостоятельное значение); ол-группа, иначе юго-западная, или огузская (турецкий, азербайджанский, туркменский, южнобережные крымскотатарские диалекты).

В дальнейшем предлагались новые схемы, в каждой из них была попытка уточнить распределение языков по группам, а также включить древнетюркские языки. Некоторые вариации подобного типа схем представляет классификация, предложенная И. Бенцингом и К.Г. Менгесом. В основе классификации С.Е. Малова лежит хронологический принцип: все языки делятся на «старые», «новые» и «новейшие». Принципиально отличается от предыдущих классификация Н.А. Баскакова; согласно его принципам, классификация тюркских языков есть не что иное как периодизация истории развития тюркских народов и языков во всем многообразии возникавших и распадавшихся мелких родовых объединений первобытного строя, а затем крупных племенных объединений, которые, имея одно происхождение, создавали общности, различные по составу племен, а, следовательно, и по составу племенных языков.

Алфавит и письменность якутского языка

Первая книга на якутском языке вышла в 1819 г. Она содержала краткие катехизисы, переведенные с русского на якутский язык, и вводную информацию об орфографии языка. Графика письма этой книги, созданной священником и краеведом Григорием Поповым, была основана на русском (гражданском) алфавите того времени. Позднее выяснилось, что такая система письма для якутского языка не подходит. Другой тип письменности якутского языка попытался разработать немецкий филолог Отто Бетлингк, он представил свой вариант в 1851 г. Созданная им система базировалась на кириллическом алфавите с дополнительными символами. Звуки якутского языка передавались более точно. С помощью алфавита Бетлингка были написаны несколько значительных трудов о якутском языке: «Словарь якутского языка» (Э.К. Пекарский, 1907-1930), собрание «Якутский фольклор» (1907-1918) и др. В 1853 г. был создан еще один алфавит якутского языка: над ним работал миссионер, епископ Дионисий (Димитрий Васильевич Хитров). Однако его азбука тоже не прижилась. После провала азбуки Хитрова непродолжительное время применялась так называемая система кириллической транскрипции казахского языка. С ее использованием С. Ястремский написал основной грамматический справочник якутского языка. В 1917 г. русский филолог С. Новгородов предложил алфавит, основанный на латинице. Система Новгородова, сочетающая стандартные латинские буквы с дополнительными символами, более или менее успешно применялась до 1938 г., пока не появилась новая письменность на базе кириллицы. Были созданы специальные символы для обозначения звуков, которых нет в русском языке. Данный вариант включает 40 графем и используется до наших дней.

Алфавит современного якутского языка основан на кириллице. Помимо русских имеются пять специальных букв: ??, ??, ??, ? ? - и две комбинации: Дьдь, Ньнь, а также 4 дифтонга: уо, ыа, иэ, ??.

Якутский язык (якут. Саха тыла) - национальный язык якутов. Является, наряду с русским, одним из государственных языков Республики Саха (Якутия). Относится к тюркской группе языков. Большая часть якутоговорящих проживает на территории Российской Федерации (Якутия и все регионы страны, кроме Ингушетии).

Узбекский алфавит

Книгопечатание дошло до Средней Азии лишь во второй половине XIX в., до этого времени книги переписывались вручную на протяжении столетий. Со времен распространения ислама и до 1923 г. в Узбекистане (как и во всей Средней Азии) в качестве письменного литературного языка использовался чагатайский язык, являющийся ранней формой современного узбекского языка и названный в честь Чагатая (одного из сыновей Чингисхана). Чагатайский язык приобрел статус литературного языка в XIV в. и использовал персидскоарабскую систему письма.

В 1923 г. была введена реформа, в результате которой персидско-арабский алфавит был введен в систему узбекской письменности и лег в основу письменного языка Узбекистана. До 1928 г. узбекский язык, как и большинство языков Центральной Азии, использовал различные системы арабского письма (yanaimla - новая орфография), которые были распространены преимущественно среди образованного населения. Из политических соображений исламское прошлое Узбекистана было искоренено, поэтому в период между 1928 и 1940 гг. узбекская письменность, как часть комплексной программы обучения узбекского населения, которое к этому времени уже имело собственные территориально очерченные границы, была переведена на латинскую систему. В течение 1930-х гг. на фоне изменения нормативной грамматики происходили также изменения в фонетической системе в сторону южно-узбекского языка, которые повлекли за собой также изменения в орфографии.

В 1940 г., в ходе массовой советизации, по решению Иосифа Сталина письменность узбекского языка была переведена на адаптированную кириллическую систему письма, в основе которой лежал алфавит русского языка, дополненный набором специальных знаков для обозначения специфических узбекских звуков. Ко времени распада СССР (1988/89) на фоне рационализации и исламизации наблюдалось всеобщее стремление вернуть персидско-арабский алфавит в узбекскую систему письма. Но, ввиду недостаточной поддержки государства, эта акция не имела успеха. Сегодня арабская письменность используется главным образом в медресе - мусульманских школах при мечетях, в которых обучают Корану.

После того, как во время первой встречи президентов всех тюркских государств (1992 г) были высказаны идеи о введении нового тюркского алфавиты или (при отказе от данного варианта) о переводе письменности на латиницу, правительство Узбекистана приняло решение о принятии латинского алфавита и об исключении из него дополнительных символов, характерных для турецкого языка. Для передачи специальных символов было решено использовать комбинации латинских букв, причем, в основу легли правила звучания, принятые в английском языке.

В 1993 г. была проведена реформа, направленная на введение латинской системы письма. Процесс латинизации начался в 1997 г. и затянулся на несколько лет и был сопряжен с рядом серьезных проблем. Некоторые ученые считают переход с кириллицы на латиницу ошибкой, которая отбросила уровень образованности на десятилетия назад. Это объясняется тем, что во многих областях Узбекистана обучение письму ведется на латинице, дети изучают новый алфавит, поэтому многие из них уже не понимают текстов, записанных кириллицей, а пожилое население не может читать тексты, написанные латиницей.

Таблица 1

Критерии	Якутский алфавит	Узбекский алфавит
Количество букв
	Удвоенные гласные
Согласные	Удвоенные согласные
Наличие дифтонгов
Наличие других букв (по сравнению с русским алфавитом)	Дьдь, Ньнь
Краткий вывод	Количество букв не совпадает. В якутском алфавите на 5 букв больше чем у узбекского. Гласных больше в якутском алфавите. В узбекском нет удвоенных согласных и гласных, а также дифтонгов. Отличительных букв в якутском языке тоже больще, чем у узбекского языка

В 2001 г. латинский алфавит начал использоваться для надписей на денежных валютах. С 2004 г. официальные веб-сайты, опубликованные на узбекском языке, используют латиницу. Многие дорожные знаки и карты также написаны латиницей. Названия городов и улиц часто записываются в различных вариантах, иногда люди сталкиваются с затруднениями в написании названий многих достопримечательностей, поэтому в таких случаях применяется исконное название.

Таблица 2

Сопоставительный анализ тюркских языков

Родственные слова на русском языке	Родственные слова на узбекском языке	Родственные слова на якутском языке


		Ини (младший брат) Бии (старший брат)
		а5ас (старшая дочь), балыс (младшая дочь)


Прадедушка
Прабабушка



		Таай (брат матери), аба5а (брат отца)



Невестка		Санас (жена старшего брата) кийиит (жена младшего брата)

В якутском и узбекском языках нет схожих родственных слов. Сходство их только в таких словах, которые указывают на старшинство родства. Например: старший (ая) младший (ая) они в русском языке говорятся одним словом брат, сестра, но в тюркских языках это говорится в двух словах, например: Эдьиий - это старшая сестра, а балты - это младшая сестра. В якутском языке много слов, которые отличаются по возрастному признаку.

Таблица 3











продолжение табл. 3


		Туерт уон


		Сэттэ уон

		То5ус уон

		Тыьыынча

В узбекском и якутском языке числа от 1 до 7 одинаково звучат, только в некоторых словах одна буква изменяется, а от 8 до 100 они по-разному звучат и по написанию отличаются.

Таблица 4

Из таблицы видно, что названия явлений природы, в основном по звучанию совпадают. Основное отличие при гласных звуках. Отличие в удвоенных гласных. Не совпадают такие слова как гроза, ветер, дерево, река, цветы и т.д.

Тюркский язык - это семья языков, на которых говорят многочисленные народы и народности СССР, Турции, часть населения Ирана, Афганистана, Монголии, Китая, Румынии, Болгарии, Югославии и Албании. Наиболее общепринятой схемой классификации при описании отдельных тюркских языков остается схема, предложенная Самойловичем.

Изучив якутский и узбекский алфавиты, мы узнали, что количество букв не совпадает. В якутском алфавите на 5 букв больше чем у узбекского. Гласных больше в якутском алфавите. В узбекском нет удвоенных согласных и гласных, а также дифтонгов. Отличительных букв в якутском языке тоже больше, чем у узбекского языка.

Проанализировав родственные слова и числа, также слова, обозначающие природные явления, я пришла к такому выводу: не все тюркские языки похожи по звучанию и написанию. Родственные слова пишутся и произносятся совсем по-разному, числа в некоторых случаях одинаковы, а слова, обозначающие обще природные слова в некоторых случаях совпадают, в некоторых случаях отличаются и по написанию, и по звучанию. Это говорит о том, что классификация, составленная Самойловичем, является очень точным при разделении родственных слов. Если бы якутский и узбекский языки были в одной группе тюркских языков, то у них было бы намного больше общего.

Так как они в разных группах, у них много отличий.

Изучив вопрос о сходстве и различии узбекского и якутского языков, отмечаем, что при изучении детьми - узбеками неродного якутского языка как государственного данный материал поможет, а также при непосредственном общении людей в общественных местах, в частности в торговле.

Библиографическая ссылка

Хошимова М.Б. СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ТЮРКСКИХ ЯЗЫКОВ (НА ПРИМЕРЕ ЯКУТСКОГО И УЗБЕКСКОГО ЯЗЫКОВ) // Международный школьный научный вестник. – 2017. – № 2. – С. 154-158;
URL: http://school-herald.ru/ru/article/view?id=203 (дата обращения: 25.09.2019).

Изучение тюркских языков в русском языкознании имеет давнюю традицию. Ранние контакты восточных славян с тюркскими племенами, возникшие еще до образования в IX в. Киевской Руси, создали условия для изучения тюркских языков. Особенно интенсивно изучение тюркских языков началось во время монголо-татарского нашествия в XIII-XV вв. и поддерживалось необходимостью сношений с Золотой Ордой. Это, безусловно, вызвало интерес к истории, этнографии, языкам тюркских народов, способствовало зарождению научной тюркологии в России. Интенсивное и планомерное изучение тюркских языков наблюдается при Петре I, тогда и началось собирание лингвистического и этнографического материала. В этом плане особое значение имеют экспедиции, организованные в XVIII в. Петербургской Академией наук с целью изучения Сибири, Поволжья, Кавказа, Средней Азии, особенно Вторая академическая экспедиция 1769-74 гг., которая впоследствии издала четырехтомный «Сравнительный словарь всех языков и наречий» (1790-91 гг.). Словарь включал слова из 279 языков Российского государства, в том числе лексический материал из 19 тюркских языков и диалектов, и вобрал в себя материалы из многочисленных рукописных словарей. Главным образом, это «Русско-татарский словарь» С. Хальфина (1785), «Словарь Дамаскина» (1785) и др. Одновременно в учебных заведениях Казани, Астрахани, Москвы, Омска, Тобольска впервые вводится как учебная дисциплина татарский язык.

Постепенно русское языкознание вовлекает в круг своих интересов все большее количество тюркских языков; углубление самих исследований сделало тюркологию уже в середине XIX в. самостоятельной областью, и она была включена в орбиту научных исследований в сравнительно-историческом аспекте.

Вторая половина XIX в. считается новым этапом развития русской тюркологии, связанным с научной деятельностью В.В. Радлова. В это время расширяется сфера изучения тюркских языков. В аспект лингвистических исследований были включены не только живые, но и мертвые древнетюркские языки. Выдающийся ученый В.В. Радлов с 1859 г. работал над фундаментальным трудом «Опыт словаря тюркских наречий», объединенный в 4-х томах. Одновременно занимался изучением языков, фольклора, этнографии, археологии народов Алтая и Западной Сибири; в 1866 г. вышел первый том серии «Образцы народной литературы северных тюркских племен»; в 1883 г. опубликована «Сравнительная грамматика северных тюркских языков».

Значителен вклад В.В. Радлова в изучение памятников древнетюркской письменности. Он издал серию работ «Древнетюркские надписи из Монголии», где содержатся тексты памятников, их перевод, словарь и грамматический очерк. В этом направлении особое место занимают труды русских тюркологов П.М. Мелиоранского, С.Е. Малова, А.Н. Самойловича, Н.Ф. Катанова.

История научной тюркологии тесно связана с центром преподавания тюркских языков. В начале XIX в. они изучались в Петербургском и Казанском университетах. Кафедру турецкого и татарского языков в Казанском университете с 1828 г. возглавил А.К. Казем-Бек, автор «Грамматики турецко-татарского языка» (1839 г.). Эта кафедра долгие годы определяла лингвистические традиции русской тюркологии. Позднее руководили кафедрой И.Н. Березин, Г.А. Ильминский. В Петербургском университете работали такие известные ученые, как О.И. Сенковский, А.О. Мухлинский, В.Д. Смирнов, А.Н. Самойлович. А в 1855 г. в Петербургском университете был создан факультет восточных языков, который расширил изучение тюркских языков, впоследствии, с 1920 г., преобразованный в Институт живых восточных языков, а в 1938 г. влившийся в Московский институт востоковедения. В 1943 г. было создано восточное отделение на филологическом факультете МГУ, руководимое Н.К. Дмитриевым и в 1958 г. преобразованное в Институт стран Азии и Африки при МГУ.

Соответственно, русская тюркология к началу ХХ века, как сказано выше, достигла высокого уровня развития, благодаря чему она стала основным источником научных сведений по тюркским языкам и для европейского языкознания.

Как отмечает А.Н. Кононов, тюркология в своих задачах и целях, в методах лингвистической работы и в самих теоретических концепциях, подобно другим филологическим дисциплинам русского востоковедения, черпала идеи из общего и русского языкознания. И эта научно-исследовательская традиция продолжается в лингвистических трудах русской тюркологической школы советского периода, претерпевая определенные изменения.

Вместо эпизодического и разрозненного изучения отдельных грамматических явлений, как это имело место в дооктябрьской тюркологии, уже в ХХ веке, в советское время, началось систематическое и планомерное изучение различных тюркских языков. В результате этой работы в настоящее время тюркология располагает большим числом блестящих исследований как общего, так и прикладного характера мирового уровня языкознания.

Важнейшие изменения произошли в представлениях и понятиях, относящихся ко всей грамматике в целом и ее дисциплинам - морфологии и синтаксису. Впервые в истории тюркология определилась в целостном виде, т.е. со стороны формы и содержания, ее основных единиц - частей речи и других категорий. Определились также предмет и состав синтаксиса. Синтаксис, как самостоятельная дисциплина грамматики, в дореволюционной тюркологии не имел ясных очертаний исследования. В единичных работах, относящихся к синтаксису или освещавших синтаксис подробнее, чем в других работах, учение о предложении сводилось к начальным сведениям и составляло один из разделов, большая часть которого, однако, была посвящена употреблению грамматических форм имени и глагола в предложении.

Изменение представлений о грамматике тюркских языков требовало также изменения методов ее изучения. С 30-х годов в советскую тюркологию трудами Н.К. Дмитриева и других начинает внедряться - сначала в морфологию, а затем и в синтаксис - метод изучения грамматических явлений через анализ грамматических категорий и их взаимно связанных комплексов - систем. Идея такого метода, как известно, была изложена акад. А.А. Шахматовым в его учении о частях речи в русском языке. Модифицированный применительно к тюркским языкам метод изучения по грамматическим категориям стал в тюркологии господствующим как в описании современного, так и исторического состояния грамматики тюркских языков. При помощи указанного метода были получены почти все первоначальные сведения о тюркских языках.

Прежде всего, надо отметить, что в это время бурное развитие получает школьное и вузовское образование на местах, требовавшее создания школьных учебников и вузовских курсов по языку; тем самым расширяются социальные функции национальных языков. Этот фактор, роль которого полностью определилась с начала 30-х годов, продолжал оказывать все возрастающее влияние во все последующее время.

Наряду с этим русская тюркология продолжала также составление общих фонетико-грамматических описаний языков, при котором нередко освещались важнейшие вопросы грамматики различных тюркских языков. Одновременно проводилась активная научная работа в многочисленных тюркологических центрах нашей страны.

И сегодня можно выделить целый ряд грамматик по различным тюркским языкам, составленных А.Н. Самойловичем (1925), В.А. Гордлевским (1928), Е.Д. Поливановым (1926), Н.К. Дмитриевым (1940, 1948), А.К. Боровковым (1935), А.Н. Кононовым (1941, 1956), А.П. Поцелуевским (1929), Н.А. Баскаковым (1940). Впоследствии молодые национальные кадры в новых тюркологических центрах первые научные мысли черпали часто с помощью этих грамматик, находя в них основу для дальнейших исследований.

Обращаясь к теоретическим исследованиям по грамматике, к научным достижениям в области индоевропейских флективных языков, советские тюркологи проявили особый интерес к теоретическому опыту дореволюционного языкознания. Роль русского языкознания оказалась весьма существенной в процессе развития и роста советской тюркологической школы, вступления ее в пору своей теоретической зрелости в постановке и решении или разработке целого ряда кардинальных проблем тюркологии, в первую очередь - в области грамматики.

Наиболее важный итог за истекшие десятилетия в области изучения грамматики тюркских языков состоит в том, что были выяснены в деталях важнейшие особенности морфологии и синтаксиса тюркских языков, начато планомерное изучение их исторического развития. Многие морфологические и синтаксические черты тюркских языков, в числе их и те, которые были предметом изучения в дореволюционной русской тюркологии, исследованы вновь. Трудно найти вопросы грамматики, которые не были бы предметом иногда неоднократного специального изучения русских тюркологов. Одной из главных по своему значению перед тюркологами встала проблема частей речи.

В дореволюционной тюркологии признавалось, что в лексических единицах, входящих в обширный разряд имен, формальной дифференциации имени на существительное, прилагательное и наречие не существует, хотя, надо сказать, В.В. Радлов в своих «Altürkische Inschriften der Mongdei» в перечне частей речи и словообразовательных аффиксов выделял как существительные, так и прилагательные.

Традиционное определение на именные части давали в первых тюркологических работах послеоктябрьского времени. Е.Д. Поливановв 1922 г. в представленных тезисах «О принципах построения турецкой грамматики» отмечал: «Изменяемые части речи делятся, во-первых, на глаголы и на обширный класс имен (куда войдут и прилагательные, и местоимения) на том основании, что имена и спрягаются, и склоняются, но глаголы только спрягаются, а не склоняются…» И далее: «Такого различия, как между русскими существительными и прилагательными (т.е. своеобразной системы склонения для каждой из этих частей речи), в турецком нет, прилагательные выделяются только как подкласс, на основании таких признаков, как суффиксы сравнительной степени –рак и образование интенсива» . Близкую к этой точку зрения развивал и А.Н. Самойлович (1925).

В середине 30-х годов А.К. Боровков предложил определение частей речи, в числе их именных, как разрядов основ, каждый из которых имеет свойственное ему значение предмета, признака и т.д., формальные показатели и синтаксические функции. Подход А.К. Боровкова, предложенный в русле общих трактовок определения частей речи, в советском языкознании получил признание и в настоящее время принимается большинством современных тюркологов.

В последующие годы предлагались другие теоретические решения для дифференциальных признаков частей речи. Одни из них были ориентированы главным образом на словообразовательные формы частей речи и частично на синтаксические функции (И.А. Батманов, 1955). В других, при сохранении общей схемы А.К. Боровкова, была предложена дифференциация словообразовательных форм на лексико-семантические (собственно-словообразовательные формы) и лексико-функциональные (формы частей речи) (Н.А. Баскаков, 1952). В третьих была высказана мысль о грамматической интерпретации семантического признака, разном удельном весе указанных выше трех дифференциальных признаков в применении к различным частям речи (Э.В. Севортян, 1957). Предлагались и другие сочетания указанных критериев.

Независимо от учения о частях речи в центре внимания российских тюркологов была проблема словообразования, представляющая собой отчасти ту же проблему частей речи, но в ином аспекте. Интерес к словообразованию имел своим источником ряд факторов, среди которых ведущими были насущная необходимость сближения литературных языков с общенародной основой разговорных языков и создание лингвистической терминологии по старо- и младописьменным тюркским языкам.

Существенное значение для исследований по словообразованию имели, как было отмечено выше, грамматики Е.Д. Поливанова, А.Н. Самойловича, В.А. Гордлевского, Н.К. Дмитриева и других. Особое внимание в них уделялось аффиксальному словообразованию.

Наряду с вопросом о способах словообразования в центр внимания тюркологов стали вопросы семантики, продуктивности, форм и состава словопроизводных аффиксов, основ словообразования и другие.

Уже в 40-50-е годы активно включаются в научно-исследовательскую работу национальные кадры, среди которых С.К. Кенесбаев, П.А. Азимов, Т.М. Гарипова, В.М. Насилов, А.А. Юлдашев и многие другие, которые интенсивно работали над многими проблемами словообразования.

Э.В. Севортяном был предложен способ изучения словообразовательных явлений – по моделям, где рассматриваются значения аффиксов, их реализация в зависимости от лексических разрядов основ словообразования, семантическое строение производного слова и его отношение к исходной основе.

Близкие предложенной мысли высказывает Н.А. Баскаков, только с иной интерпретацией форм именного и отглагольно-именного словообразования. Наряду с этими, перед тюркологами встали другие вопросы в разработке аналитических форм словообразования, поскольку не было ясно, к какой сфере языка следует отнести огромную массу фактов аналитического словообразования – к синтаксису, лексике, морфологии; можно ли весь этот материал отнести к словообразованию или их надо классифицировать по-другому. Среди работ можно выделить исследования С.К. Кенесбаева, Т.М. Гарипова, С. Джафарова и других, посвященных словообразованию в тюркских языках и отвечающих на многие вопросы.

В работах 50-х годов различные типы аналитических выражений с лексической функцией объединены в обширный отдел сложных слов (в смысле аналитических форм слова), куда вошли, с одной стороны, лексиколизованные словосочетания (от устойчивых сочетаний до идиом) с разной спаянностью компонентов, с другой – парные образования и составные глаголы. С этого времени у большинства специалистов сложные слова подразделяются на образованные способом сочинения и способом подчинения. Последним охватываются все фразеологизмы, за словообразовательную форму которых принимаются формы свободных словосочетаний, от которых они происходят.

До этого первые сведения о сложных словах и их особенностях уже приводили в грамматиках А.Н. Самойловича и В.А. Гордлевского, в которых представлены основные типы сочетаний сложных слов. В это же время, т.е. в 1930 г., вышла специальная работа Н.К. Дмитриева о парных сочетаниях в башкирском языке, внесшая существенные теоретические положения в построении сложных слов и их сочетаний; особое внимание уделяется сложным глаголам аналитических образований, неоднородной природе этих образований и т.д. В последующих исследованиях данная проблема получила дополнительные важные уточнения.

Разработка проблемы предложения, сложного и особенно сложноподчиненного предложения в русской тюркологии восходит к синтаксической традиции дооктябрьской тюркологии. Она берет свое начало с «Грамматики алтайского языка» (1869) и состоит в том, что глагольно-именные обороты со своим субъектом в родительном либо в основном падеже рассматриваются в качестве «полных» или «сокращенных» придаточных предложений, соответствующих русским придаточным предложениям с относительной связью. Сочетания личного глагола с предшествующим деепричастием мыслится как переход от простого предложения к сложному.

Грамматики по тюркским языкам первой половины ХХ века (Гордлевский, 1928; Боровков, 1935) были построены по принципам традиционных грамматик XIX века.

Впервые принципиально иная трактовка неличных оборотов была дана в «Краткой учебной грамматике современного османо-турецкого языка» А.Н. Самойловича (1925), который включал и отдел придаточных предложений, наряду с аналитическими предложениями в лично-предикативной форме и с союзом, также деепричастные и инфинитивные обороты со своим подлежащим в основном падеже (= в данном случае именительному падежу), отличным от подлежащего главного предложения. Все глагольно-именные обороты с субъектом в родительном или основном падеже А.Н. Самойлович отнес к распространенным членам простого предложения.

А.Н. Самойлович предложил свою теорию сложноподчиненного, соответственно, придаточного предложения в турецком языке. Он стал на строго грамматическую точку зрения, специально подчеркнув в своем изложении грамматическое понимание предложения и его основных членов и в обоснование своей точки зрения привлек то положение, что «в турецком синтаксисе конструкция «подчинения» преобладает, сравнительно с русским синтаксисом, над конструкцией «сочинения» как в отношении одного предложения, так и в отношении сочетания отдельных предложений» (1925).

Учет подлежащего предложения как обязательной величины при анализе придаточного (как и вообще любого) предложения после грамматики А.Н. Самойловича стал обязательным в дальнейшей разработке вопросов сложного предложения и особенно сложноподчиненного предложения в тюркских языках.

Признание особой формы придаточного предложения в виде подлежащего (в основном падеже) + сказуемое в неличной форме составило принципиальное различие между позицией А.Н. Самойловича и Ж. Дени, который в своей известной грамматике в качестве придаточных предложений признал лишь предложения со сказуемым в личной форме, а все обороты с неличными формами глагола, в числе их и те, что имеют свое подлежащее, отнес к «мнимым предложениям» (quasipropositions). В принципе такой же взгляд на придаточное предложение и неличные обороты был высказан также И.А. Батмановым (1933, 1955), В.М. Насиловым (1940), С.С. Жиенбаевым (1945).

В начале 40-х годов в «Грамматике кумыкского языка» Н.К. Дмитриева и в «Основах синтаксиса туркменского языка» А.П. Поцелуевского была предложена общая трактовка сложного, в частности, сложноподчиненного предложения в тюркских языках с особым вниманием к разным типам придаточных предложений и синтаксическим конструкциям с неличными формами глагола.

Названными книгами в советской тюркологии начинается новое направление в области синтаксиса сложного предложения.

В 1948 г. Н.К. Дмитриев выступил с другой книгой - «Грамматика башкирского языка», в которой подвел итог своим исследованиям в области фонетики и грамматики тюркских языков, в том числе по основным вопросам сложноподчиненного и особенно придаточного предложения.

В соответствии со взглядами на предложения, Н.К. Дмитриев выдвинул два признака придаточного предложения в тюркских языках: 1) относительно логическая самостоятельность содержания придаточного предложения и 2) отдельно выраженное сказуемое в одной из выражающих сказуемность личных форм глагола. Помимо названных, А.Н. Самойлович предложил - в качестве дополнительного критерия – наличие собственного подлежащего, отличного от подлежащего главного предложения. Эти признаки долго дискутировались, но и сегодня нет единого решения вопроса.

Следует отметить, что А.П. Поцелуевский исходил из традиционного для всей тюркологии взгляда на преобладание именной категории над глагольной в истории тюркских языков и из именного характера древнетюрского предложения. Глагольно-именные обороты с логическим субъектом в родительном падеже А.П. Поцелуевский назвал «потенциальными предложениями». Он подчеркивал, что придаточное предложение с неличной формой сказуемого «в грамматическом отношении рудиментарно, так как оно не имеет законченной и согласованной формы» и что только следующая ступень придаточного предложения со сказуемым в личной форме «представляет собой законченное придаточное предложение, соответствующее логической завершенности выражаемого им суждения».

Указанные выше критерии определения придаточных предложений нашли отражение уже в ряде академических грамматик по тюркским языкам во второй половине ХХ века: «Современный казахский язык» (1962), «Туркменский язык» (1964), «Грамматика азербайджанского языка. Часть вторая. Синтаксис» (1959) и др.

Несмотря на возражения против функциональной классификации, все тюркологи-синтаксисты, в их числе и те, кто в принципе возражал против функционального критерия, следовали в классификации придаточных предложений функциональной, нередко параллельно с ней структурной (по формам построения сложноподчиненного предложения и средствам связи его компонентов), которая, как известно, многообразно развивается в современной тюркологии.

Одним из результатов изучения сложного предложения на материале многочисленных тюркских языков был вывод российских тюркологов о том, что традиционная трактовка сложноподчиненного предложения как суммы простых предложений иллюзорна, что на самом деле части сложного предложения, каждая в отдельности, не имеют смысловой и интонационной законченности, они в некоторой степени теряют свою самостоятельность; без придаточного главное предложение неполно и недосказано. Подчеркивается, что сложное предложение отличается от простого не сложностью мысли, а своим строением и т.д.

Изучение сложноподчиненного предложения вплотную подвело тюркологов к проблеме предложения в тюркских языках, так как стало очевидным, что фундаментальное решение, например, вопроса о синтаксической природе неличных оборотов, прямо зависит от основных свойств и характеристик предложения в тюркских языках.

Поэтому с 50-х годов начинается специальная разработка вопросов простого предложения, и эта тема продолжает и поныне занимать внимание отечественных тюркологов.

На первом этапе исследований анализ предложений основывался на понимании предложения как речевого выражения суждения, на признании параллелизма в строении того и другого.

В соответствии с логическим истолкованием предложения само предикативное (сказуемостное) отношение понималось довольно часто как отношение членов суждения, а члены предложения – как члены суждения.

Признавая предложение со стороны содержания как выражение высказывания, многие русские тюркологи за основу предложения принимают предикативные отношения между подлежащим и сказуемым. Одни ученые (мнение восходит к русской тюркологии XIX в.) рассматривают сказуемое как самый важный член предложения, и это положение в современном языкознании является господствующим, хотя существует и другое мнение.

В последующих работах, следуя В.В. Виноградову, предикативность рассматривается как отношение содержания предложения высказывания к действительности (Закиев, 1954; Будагов, 1963).

Соответственно двум разным определениям предикативности различно решается также вопрос о средствах и формах ее выражения.

Сторонники первого взгляда на предикативность основную синтаксическую форму ее выражения видят в порядке слов, морфологическую – в лично-предикативных показателях (М.Б. Балакаев, Э.В. Севортян). Другие представители данного направления указывают на категорию лица как средства предикативной связи слов.

Разногласия между тюркологами по вопросу о структурных типах предложений касались преимущественно классификационных признаков. Одни авторы исходили из способов выражения односоставного предложения (М.З. Закиев, 1959), другие исследователи считали необходимым принимать во внимание также коммуникативные функции слов или словосочетаний в роли односоставного предложения, как это мы видим, например, в грамматике турецкого языка А. Н. Кононова (1956). В этом направлении стоит выделить исследования А.И. Ахматова по синтаксической конструкции предложения в балкарском языке, которые сыграли существенную роль в развитии синтаксиса для всей тюркологии.

Суммируя результаты исследований русской тюркологии в области изучения грамматики, необходимо указать, что исследователи неоднократно возвращались к проблеме строения слова, объединяющей в себе ряд узловых вопросов языковой структуры. В ходе различных грамматических исследований наметилась общая тенденция к дальнейшей дифференциации аффиксальных форм: специального выделения форм частей речи, внутреннего разграничения словоизменительных аффиксов и др.

Однако в современной тюркологии пока нет общепринятого решения вопросов, относящихся к строению слова. Имеются различия в интерпретации разных типов или конкретных групп аффиксов, их места в строении слова и т.д. Так, в исследованиях Н.А. Баскакова внимание сосредоточено на неоднородности структуры слова в зависимости от его именного или глагольного характера, а У.Б. Алиев и Э.В. Севортян предлагают принципы разграничения словообразовательных форм от словоизменительных, исходя из разных аспектов, и т.д.

Следовательно, рассмотренные положения русской тюркологической школы явились концептуальной основой национального тюркского языкознания ХХ в. Все эти и другие проблемы тюркских языков в современном языкознании являются предметом научного интереса академических и вузовских центров Москвы, Санкт-Петербурга и всех тюркоязычных республик. Исследования продолжаются, ставятся другие, более сложные теоретические проблемы тюркского языкознания, отвечающие уровню мировой науки.

4. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Реконструкция на отдельных уровнях языковой структуры / , Дж. И. Эдельман, и др.; Ин-т языкознания АН СССР; отв. Редактор. – М.: Наука, 1989. – 207 с.

Тема 4:

фонетике тюркских языков. Историко-типологическая фонология тюркских языков.

Литература:

3. Turcologica

4. Проблемы этимологии тюркских языков. – Алма-Ата: Гылым, 1990. – 400 с.

7. Языки мира. Тюркские языки. – Бишкек: Издательский дом «Кыргызстан», 1997. – 543 с.

Тема 5:

Исследования по сравнительной морфологии тюркских языков. Имя существительное. Имя прилагательное. Имя числительное. Местоимение. Глагол. Наречие. Служебные части речи . Изобразительные слова.

Литература:

1. Turcologica 1986. К восьмидесятилетию академика. – Л.: Наука, 19с.

2. Зарубежная тюркология. Вып. 1. Древние тюркские языки и литературы. – М.: Наука, 1986. – 383 с.

3. Проблемы этимологии тюркских языков. – Алма-Ата: Гылым, 1990. – 400 с.

4. , Гаджиева -историческая грамматика тюркских языков. – Баку: Изд-во «Маариф», 1979. – 303 с.

5. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Реконструкция на отдельных уровнях языковой структуры / , Дж. И. Эдельман, и др.; Ин-т языкознания АН СССР; отв. Редактор. – М.: Наука, 1989. – 207 с.

6. Щербак по сравнительной морфологии тюркских языков (глагол). Отв. Редактор. – Л.: Наука, 1981. – 183 с.

7. Щербак по сравнительной морфологии тюркских языков (наречие. Служебные части речи. Изобразительные слова). Отв. Редактор. – Л.: Наука, 1987. – 151 с.

8. Языки мира. Тюркские языки. – Бишкек: Издательский дом «Кыргызстан», 1997. – 543 с.

Тема 6:

Исследования по сравнительному синтаксису тюркских языков.

1. Turcologica 1986. К восьмидесятилетию академика. – Л.: Наука, 19с.

2. , Серебренников -историческая грамматика тюркских языков. Синтаксис. Отв. редактор член-корреспондент АН СССР. – М.: Наука, 1986. – 284 с.

3. Зарубежная тюркология. Вып. 1. Древние тюркские языки и литературы. – М.: Наука, 1986. – 383 с.

4. Проблемы этимологии тюркских языков. – Алма-Ата: Гылым, 1990. – 400 с.

5. , Гаджиева -историческая грамматика тюркских языков. – Баку: Изд-во «Маариф», 1979. – 303 с.

6. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Реконструкция на отдельных уровнях языковой структуры / , Дж. И. Эдельман, и др.; Ин-т языкознания АН СССР; отв. Редактор. – М.: Наука, 1989. – 207 с.

7. Языки мира. Тюркские языки. – Бишкек: Издательский дом «Кыргызстан», 1997. – 543 с.

Тема 7:

Литература:

1. Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Реконструкция на отдельных уровнях языковой структуры / , Дж. И. Эдельман, и др.; Ин-т языкознания АН СССР; отв. Редактор. – М.: Наука, 1989. – 207 с.

2. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Часть 1. Фонетика. – М.: Изд-во АН СССР, 1953. – 335 с.