Глубокий смысл произведения А. П. Чехова "Душечка"

Удивительно переплетаются в творчестве Антона Павловича Чехова сатира и глубокая человечность.

Что может быть смешнее Душечки - душевно ленивой, начисто лишенной самостоятельности мысли и чувства? Писатель рассказывает о ее жизни невозмутимо спокойным тоном, но это еще больше усиливает сатирическую остроту повествования. Тончайшими средствами раскрывает он образ человека, почти механически, как эхо, повторяющего чужое мнение. Мы читаем о первом браке героини: “После свадьбы жили хорошо. Она сидела у него в кассе, смотрела за порядками в саду, записывала расходы...”

И как будто вполне серьезно звучит это чеховское “жили хорошо”. Но “счастье продлилось недолго”. Оленька овдовела. Горевала искренне и бурно, но недолго. Вскоре опять вышла замуж. “Пустовалов и Оленька, поженившись, жили хорошо...” Только она теперь сидит не в кассе увеселительного сада, а на лесном складе. И одно только подчеркнуто монотонное, дословно повторяющееся “жили хорошо”, одинаковое и для первого и для второго брака, тонко, незаметно и настойчиво намекает на однообразие, мнимую заполненность жизни Душечки, удовлетворенной маленьким, жалким счастьем.

Характерная чеховская деталь: ее первый муж, содержатель увеселительного сада, все время страдает из-за погоды - раз дождь, не будет посетителей. И по поводу первого дня медового месяца автор как бы мимоходом замечает: “Он был счастлив, но так как в день свадьбы и потом ночью шел дождь, то с его лица не сходило выражение отчаяния”. А потом уже следуют строки о том, что “жили хорошо”.

Чехов умеет неожиданно повернуть слово, определение, образ так, что похвала вдруг оборачивается насмешкой, одобрение - иронией, благополучие оказывается застоем, а счастье - дремотным существованием.

Однако ошибся бы тот, кто свел бы все содержание “Душечки” к убийственной издевке и разоблачению.

Героиня остается одна. Раньше, когда она была женой управляющего складом, ей снились горы досок и теса. А теперь она глядит безучастно на свой пустой двор. И такая же пустота - в ее сердце. Ей нечем жить, у нее нет мнений. А она не может без привязанности, без человека, которому она отдала бы без остатка свою маленькую душу. При всей духовной ограниченности она все-таки человечнее своих деловых, вечно озабоченных, занятых суетных спутников жизни - проклинающего дождь и разорение Кукина, степенного лесоторговца, ветеринара, умеющего говорить только о болезнях и бойнях.

И когда у нее поселяется чужой ребенок, она сразу же испытывает к нему, как к родному, матерински теплое чувство, смотрит на него с умилением, жалостью, любовью и восторженно повторяет вслед за ним: “Островом называется часть суши...” Это, пишет Чехов, “было ее первое мнение, которое она высказала...”.

Можно ли назвать эту сцену только сатирической и не заметить, что тонкая насмешка слита здесь с грустью и горьким сочувствием героине с ее доброй, несуразной, непросветной душой?

Душечка для Чехова не совсем потерянное и безнадежное существо. Она мещанка, но сколько сокрыто в ней любви и доброты, которые она с радостью и щедро дарит людям.

В наш технический век, когда слишком много жестокости и эгоизма, я думаю, не плохо бы позаимствовать у чеховской

Душечки ее сердечности, доброты и душевного тепла, которые она так щедро дарила окружающим, находя в этом свое счастье.

Рассказ А. П. Чехова «Душечка» вошел в 9 том собрания сочинений писателя. Главная героиня Ольга Семеновна Племянникова проживает в родительском доме неподалеку от сада «Тиволи» в Цыганской слободке. Эта милейшая, приветливая девушка. За ее кроткий нрав и покладистый характер соседи прозвали «душечкой».

Чехов раскрывает образ девушки, рассказывает о ее судьбе то с иронией, то с трагическими нотками.

Оленька Племянникова предстает перед нами как человек, для которого смысл жизни заключен в любви к другим людям. Она живет проблемами, заботами родных. Ее любовь искренна, без притворства. Будучи еще юной девушкой, она любит папеньку, тетушку, которая живет в Брянске, своего преподавателя французского. Затем влюбляется в театрального импресарио Кукина, живущего по соседству во флигеле. Человека малопривлекательного: ростом невысоким, худощавого телосложения, с зачесанными висками и желтоватым лицом. Этого вечно недовольного, ворчащего человека. Он постоянно жалуется то на дождливую погоду, на то, что люди не идут в его театр.

Сама не замечая, Оленька буквально растворяется в его проблемах. Она заражается презрительным отношением мужа к посетителям театра, постоянно повторяет дословно его слова. Посещает репетиции и делает замечания, если сцены слишком фривольны. Актеры пользуются ее добротой, берут деньги в долг, но отдавать не спешат. Между собой они называют ее «мы с Ванечкой». Эта фраза постоянно звучит и в разговорах самой девушки. Узнав о смерти мужа, Душечка теряет смысл жизни, ее внутреннее содержание.

Пустоту, образовавшуюся в душе необходимо заполнить, и Оленька находит утешение в новой безрассудной любви к лесоторговцу Пустовалову. Ее буквально поглощают его проблемы. Теперь ее заботами стали продажа леса, цены на него. Но и жизнь с Пустоваловым продолжается не долго, он умирает. И Душечка вновь теряет смысл жизни.

На смену этой любви приходит любовь к ветеринарному врачу Смирнину, который поссорился с женой. Теперь ее проблема – плохой ветеринарный надзор в городе. Но и эта связь длится не долго, врача переводят в другой город. Жизнь Ольги Семеновны вновь теряет смысл, она чахнет и стариться. Однако Смирнин вновь приезжает в город вместе с сыном Сашей. Они поселяются во флигели рядом с домом Оленьки. Мальчик поступает в гимназию. Душечка с головой уходит в гимназические проблемы Саши, живет его радостями и печалями, сетует соседям на сложности обучения. В ее речи звучат слова «мы с Сашенькой», она постоянно цитирует выдержки из учебников. Ее мечты направлены на будущее Саши. Ольга видит его инженером или доктором, в большом доме, женатым, имеющим детей. Одно лишь тревожит женщину, она очень боится, что мальчика могут забрать родители.

«Душечка» - рассказ о человеке, который способен полюбить страстно, всем сердцем. Оленька трогательна в проявлении своих забот, но одновременно и смешна. Для нее любить – не получать, а отдавать себя всецело, жить интересами и проблемами других.

Анализ рассказа А.П. Чехова «Душечка».

Рассказ «Душечка» был написан А.П. Чеховым в 1899 году. В это время капитализм в России развивается семимильными шагами. И, следовательно, во взаимоотношения людей входит формула: «Человек человеку волк».

На таком фоне общественных отношений Чехов показывает женщину, всю душу которой составляют другие люди. Эта женщина - Ольга Семеновна. Она по любви выходит замуж за театрального предпринимателя Кукина. Он заполняет всю ее жизнь. Она понимает и разделяет все его проблемы («Разве публика понимает это? Вчера почти все ложи были пустые»). Но Кукин умирает. Ольга Семеновна впадает в траур («Голубчик мой! Зачем же я с тобой повстречалася? Зачем я тебя узнала и полюбила!»).

Но вскоре она снова влюбляется. Теперь в управляющего лесным складом Пустовалова. Теперь Пустовалов заполняет всю ее душу. Они женятся. И, так как душа Ольги Семеновны заполнена новым мужем, она начинает вникать в вопросы торговли лесом («…каждый год ездить за лесом в Могилевскую губернию. А какой тариф!»). Но и Пустовалов умирает. Ольга Семеновна снова впадает в траур («Как же я буду жить без тебя, горькая я и несчастная»).

Но она снова полюбила. На этот раз поссорившегося с женой ветеринарного врача Смирнина. Но их любовь продолжалась недолго. Его полк вскоре был далеко переведен, и он был должен уехать из города. После отъезда Смирнина Ольга Семеновна начинает чахнуть и стариться.

Но через много лет в ее город, помирившись с женой, вернулся Смирнин. Он приехал отдавать в гимназию сына и поселился у Ольги Семеновны. Теперь она начала жить гимназическими печалями и радостями этого мальчика Саши.

Ольга Семеновна не может не жить жизнью другого человека, не переживать его проблемы. В рассказе ее все называют Душечкой потому, что ее душа открыта для другого человека. И ее нельзя охарактеризовать более точным словом. Она не может жить только для себя. От такой жизни она начинает чахнуть. Но во время форсированного развития капитализма большинство людей живут лишь для себя, не делая добра никому кроме себя. И, по моему мнению, идея Чехова в этом рассказе - это жизнь не для своего благополучия, а жизнь ради самой жизни.

Русская Психея. Чехов «Душечка»

Галерея

Золтан ХАЙНАДИ

Золтан ХАЙНАДИ (1944) - доктор филологических наук (DSc), заведующий кафедрой славистики Университета в Дебрецене (Венгрия).

Русская Психея. Чехов «Душечка»

Эросом мы называем желание и поиск полноты.
(Платон. «Пиршество»)

А фродита поручила своему сыну, Эросу, чтобы тот воспламенил в Психее любовь к самому убогому из убогих мужчин на свете, однако красота девушки покорила самого Эроса. Полнейшую разработку эта тема нашла в романе римского писателя Апулея «Метаморфозы». Аллегория пути Души, ведомой любовью, имела большое влияние на искусство классицизма, барокко и рококо. Лафонтен в рассказе «Любовь Психеи и Купидона» пародирует греческий миф: женская душа развлекает публику своим насмешливым сценическим воплощением. Историю Амура и Психеи английские поэты XIX века использовали для формулировки собственных идеалов: «Ода Психее» Китса, «Земной рай» У.Морриса, «Эрос и Психея», «Завет красоты» Р.Бриджеса. В XX веке роман писателя ирландского происхождения С.Льюиса «Пока мы имеем лицо, вновь рассказанный миф» и цикл стихов «Психея» венгерского поэта Шандора Вёрёша (а также снятый на этой основе фильм Габора Боди) явились творческой переработкой и модернизацией часто встречающегося в мировой литературе топоса.

Первым среди русских писателей этой античной любовной историей был вдохновлён Ипполит Богданович, создавший в 1783 году стихотворную сказку «Душенька». Богданович не вдавался чересчур в глубину античной мифологемы: согласно вкусам императрицы Екатерины Великой, были переданы только шаловливые эротические сцены. В последний период своего творчества Чехов создаёт рассказ «Душечка» (1899), причисляемый Толстым и Буниным к ряду наилучших. Переводчики изрядно попотели над передачей названия рассказа. «The Darling» Девида Магаршака на сегодняшний день безнадёжно устарел, и к тому же коннотирует с названием корма для собак. Edouard Parayre просто-напросто транскрибировал заглавие чеховского рассказа согласно нормам французского языка - Douchechtcka . Существуют два венгерских перевода, ни один из которых не передаёт полисемию оригинального названия и вдобавок наделяет его другими оттенками значения: Aranyos [Золотая - Lanyi Sarolta], Tunderi [Фея - Goretity Jozsef]. Наиболее успешной со многих точек зрения была попытка перевода на немецкий Йоханесса фон Гюнтера Seelchen , о чём и будет сказано в настоящем исследовании. Общеизвестно, какое значение придавал Чехов заглавиям . Он отказался от метерлинковской символики настроения и противопоставлял ей символику характеров, задача которой заключалась в том, чтобы объяснить аллегорический подтекст, густо пронизывающий действие. Название «Душечка» наиболее глубоко передаёт манеру душевного поведения героини, которое просвечивает во всех её поступках, придаёт особое обаяние всему тому, что она говорит и делает, и пленяет всех, кто оказывается рядом с ней. Обворожительность и грация женской души концентрируется в этом снабжённом уменьшительным суффиксом ласкательном имени, воздействие которого на нас гораздо сильнее, нежели любого имени собственного. Исследователи правомерно проводят параллель с её архетипом Психеей, считая Душечку её приземлённым небесным двойником, соответствующим более низкому уровню (Poggioli 1957, Winner 1966, Jackson 1967). Интертекстуальный анализ развеивает все сомнения относительно этой связи.

Душечка по-гречески Psyche , по латыни anima - субстанция души: первобытный спиритуальный символ, принцип женственности (душа в русском языке женского рода, дух - мужского). Другое значение слова psyche - бабочка, поэтому в греческом фольклоре душа изображена в виде бабочки. Любовь является одним из самых основополагающих принципов человеческого существования, в то же время душа привязана к смертному существованию бабочки. Однако у человека архаических времён имелся более абстрактный геометрический символ для изображения души, а именно яйцо или шар (круг , кольцо ), которые символизировали полноту, изначальное единство, господствующее во вселенной равновесие. Космическое первобытное яйцо является неделимым единством, несущим в себе зародыш всего существующего . Ещё Платон описывал душу как шар, как самую совершенную форму пространства. Персонифицированный вариант мы получаем в легенде об андрогинах (мужчина и женщина в одном лице), повествующей об идеальном человеке. Шарообразные, неотделимые друг от друга существа Зевс - по причине их высокомерия по отношению к богам - в наказание разделил на две половины: из одного стало два, и теперь половины вечно ищут принадлежащую им другую часть. Согласно притче Платона, человеческие души стремятся соединиться с другими душами, от которых были оторваны в ходе инкарнации. Душа хочет вновь обрести прежнее счастье путём воссоединения со своей второй половиной. По платоновскому анамнезису человеческое тело “помнит” о единстве с незапамятных времён, когда два было ещё одним. Любовь объединяет вновь то, что из-за половой поляризации разделено и ущербно. Онтологически любовь может вернуть к Эросу, соединяющему людей друг с другом: “желание и поиск полноты мы называем Эросом”. Соловьёв метко заметил: “…Разделение между мужeским и женским элементом человеческого существа есть уже состояние дезинтеграции и начало смерти <…> Бессмертным может быть только цельный человек” (1990; 178).

“Душечка - это не тип, а целый «вид», - писал Немирович-Данченко автору, - с именем коннотируется и её фамилия Племянникова ” (Чехов - 1974–1983; Письма 10/409). Это верно, она - genus , имеющий разнообразные виды (species). Эта фигура матери и анимы в равной степени воплощают в себе “Россию-мать”, определяющую русскую национальную идентичность и выступающую в главной роли в эстетике символистов “вечную женственность” и земную разновидность Софии: теллурическую мать-землю. Начальным лабиальным “О” имени героини Чехов подчёркивает женственно округлые, овальные черты Оленьки (Ольги, Оли), что одинаково подтверждается внешней и внутренней характеристикой: “тихая, добродушная, с кротким, мягким взглядом, очень здоровая, полные розовые щёки, мягкая белая шея с тёмной родинкой, добрая наивная улыбка” и так далее (10/103). Разнообразные формообразования шара (круг, зонтик, мандала ) означают совершенное равновесие. Таким архетипическим мотивом в «Трёх годах» является потёртый шёлковый зонтик Юлии Сергеевны, под которым влюблённый Лаптев просидел всю ночь и пережил глубокое чувство мандалы : “Зонтик был шёлковый, уже не новый, перехваченный старою резинкой; ручка была простой, белой кости, дешёвая. Лаптев раскрыл его над собой, и ему казалось, что около него даже пахнет счастьем” (9/15). Зонтик является солярным знаком: символизирует солнце, небесный свод или корону космического древа жизни. Он как бы подсказывает, что под ним человек найдёт прибежище, обретение смысла жизни, найдёт совершенное счастье. Человек чувствует, что символ круга-шара врачует душевный раскол, причинённый апокалиптической эпохой: сохраняет душевное равновесие, если оно однажды наступит, или возобновляет его, если вдруг оно потеряно. Потому-то и был изображён Толстым в «Войне и мире» Платон (!) Каратаев таким уравновешенным и округлым, словно совершенный шар Эмпедокла, для которого даже смерть не является трагедией, а только капля из водяного шара разлилась. Размягчённость и округлость - русские черты (ср. статью Бердяева «О “вечно-бабьем” в русской душе»). Одну из типичнейших русских национальных черт Гончаров видел в Обломове. О том же свидетельствует и семантическое объяснение (обло = уёмистый, круглый ). Мужская угловатость Штольца, беспокойная его активность резко отличаются от феминистической размягчённости Обломова, его природы домоседа. Андрогинность Обломова проявляется и в том, что сам по себе он совершенно счастлив, у него нет потребности ни в дружбе, ни в любви, ни в работе. Он не делает ничего “лишнего”. Отказывается даже от карьеры, полагая, что человек только тогда сможет зажить полной жизнью, если оставит работу, расщепляющую его личность. Он не ломает, не крошит себя, сохраняет свою цельность и интегральность (entite и integrite ). Избегает растекания, беспричинной траты энергии, любых форм чувственных бурь, угрожающих нарушить состояние равновесия. Тишина и кротость сильнее любой бури, потому что являются состоянием равновесия. Однако шарообразность символизирует не только полноту жизни, но и закрытость (замкнутость, запертость), не могущую переступить себя душу (Оленька, Обломов, Каратаев и другие).

С лово душа с его своеобразной спецификой - наиболее часто встречающееся в словаре русской аналитической литературы XIX века. Под словом душа русские писатели подразумевали разное, но все были согласны в том, что она является той точкой опоры, на которой строится личность человека. Чеховский метод изображения души отличается от того, как это делали его великие предшественники: от “диалектики души” Толстого в процессе её развития , от показа окончательного результата душевных процессов у Тургенева, даже от акцентирования Достоевским внимания на раскрытии подсознательного . Причины этого заключены отчасти в особенностях жанра, так как роман призван показывать моральные психологические проблемы в их развитии (in statu nascendi ), а короткий рассказ - в епифанической ревеляции . Чехов не согласен с методом психологического изображения писателей-натуралистов и декадентов fin de sieRcle , fin d’un Millenaire , которые редуцировали Эроса до секса, а топос das Ewig-Weibliche сублимировали с Софией. Они углубляли то, от чего можно было бы воздержаться, и элиминировали то, что требовало углубления. Существенная информация и невыявляемые межтекстовые связи у Чехова выражаются имплицитно , часто с помощью эссенциального символа. Вместо нравственного обоснования выступает психологический символ. Человеческая судьба и глубина характера сгущаются в кажущиеся незначительными детали. В серости будней обыкновенного человека писатель был способен уловить внезапно освещающий суть чрезвычайно значимый момент, когда в несущественности бытия вдруг проблескивает суть. Его герои показаны беспристрастно, лишены нравственного осуждения, но всегда находилось слово, жест или деталь, которые вскрывали бы сущность их личностей. Однако современники не обратили внимания на эту психологическую глубину, потому что Чехов спрятал её под поверхностью.

Критики недоумевали, почему Чехов выбрал простоватую Душечку, в то время как в мировой литературе уже были такие прекрасные женские типы, как Изольда, Беатриче, Джульетта, а в русской - Татьяна, Лиза, Наташа, Настасья Филипповна. Не говоря уже о символистах и Соловьёве, по мнению которого весь процесс истории и мира не что иное, как процесс осуществления и воплощения Вечной Женственности в бесконечном разнообразии форм и степеней. Погрязшую в материальности душу, биологическую плодовитость первой репрезентировала Ева. На втором этапе появляется романтико-эстетический уровень фаустовской Елены, но всё ещё с сексуальными аттитюдами. Третий уровень представлен Девой Марией, поднимающей любовь (Эрос) до экстатической высоты спиритуальной восторженности. Четвёртый тип, превосходящую сакральное непорочное зачатие Мудрость, символизирует София, лишённая всякой сексуальности в христанско-гностической догме и представляющая высочайший женский принцип, который выражается в возвышающем к Богу желании, в небесном влечении души, в асцендентной её направленности.

Р усская литература изобилует позитивными женскими образами, которые часто выступают пробным камнем для мужских характеров, своеобразным зеркалом, в котором можно увидеть мужские негативные особенности, не имеющим, однако, самостоятельного значения. Женщины появляются в мужском “венце вокруг Луны” в качестве сателлита или контрапункта . Эти истории на самом деле говорят нам о мнении, сложившемся у мужчины о женщине. Однако рассказ Чехова фактически повествует о судьбе женщины, о назначении женского существования. Воплощение мифа русской женщины он видит в природе sancta simplicite Душечки. Смысл любви представляется ей в отказе от эгоизма и изолированности, поскольку любовь переносит центр личности на другого человека. Автора не очень привлекал тёмный аспект anima , архетипическая разновидность олицетворённого фатума женщины, угрожающего чувственности (femme fatale ), чему имеется немало примеров в мировой литературе: сирены, русалки, Лорелея, Царица Ночи, Настасья Филипповна и так далее . Чехова не устраивали идеализированные женские типы Тургенева, которые являлись не только вдохновительницами мужчин, но одновременно и их судьями. О женских образах поэта любви и красоты сказано следующее: “...Все женщины и девицы Тургенева невыносимы своей деланностью и, простите, фальшью. Лиза, Елена - это не русские девицы, а какие-то пифии, вещающие, изобилующие претензиями не по чину” (Эренбург 1960; 56). Для Чехова “вечная женственность” уже не является спасительницей мужчины, как то было в произведениях поэтов, отражающих романтические реминисценции, в которых трагический конфликт в конце концов находит своё разрешение в любви, как в «Фаусте»: “Всё быстротечное - // Символ, сравненье. // Цель бесконечная // Здесь достиженье. // Здесь - заповеданность // Истины всей. // Вечная женственность // Тянет нас к ней” (перевод Б.Пастернака).

Взгляд Чехова остановился на Душечке потому, что он видел, как его эпоха погружается во всё увеличивающийся ценностный вакуум, в котором человек лишается души и превращается в безликого манекена. Утрата ценностей в доведённом до автоматизма обществе происходит вместе с упадком любви. Бездушным, подобным роботам-креатурам противопоставляется апология деятельной любви, как ответ на вопрос человеческого бытия. Такая любовь побуждает человека вновь обрести душу. Сущность любви Душечка видит не в том, что её любят: любовь надо давать, а не получать. Чехов возвращается к традиционному толкованию понятия вечной женственности, которое наделяет его героинь супружеской, материнской ролью, делает их хранительницами домашнего очага. Атрибутами этого являются нежность, сердечное тепло, чувствительность, способность к сопереживанию чувствам и мыслям другого человека, ощущению себя на его месте. Писатель тонко анализирует проблему связи женского и мужского сознания, заставляя ощутить, что мужское сознание склонно к хищнической агрессии, в то время как женское сознание хоть и пассивно, подчинено мужскому и менее рационально, но гораздо богаче относительно чувств и эмоций. Души мужских персонажей рассказа отягощены мыслями и заботами насущного, душа же Оленьки, напротив, обнажена до окончательной её сути. В интересах наиболее контрастного воздействия, согласно законам контрапункта, характеры упрощены и сжаты. Рассказ мог бы иметь подзаголовок «Жизнь в любви» или «Любовь в жизни». Любовь делает героиню способной перерасти саму себя, превратиться в архетип: “Она постоянно любила кого-нибудь и не могла без этого. Раньше она любила своего папашу <…> любила свою тётю <…> а ещё раньше, когда училась в прогимназии, любила своего учителя французского языка” (10/103). Важен не предмет любви, суть заключается в том, чтобы сердце всегда принадлежало и было обращено к кому-то. Сначала девушка вышла замуж за худощавого, желтолицего Кукина, антрепренёра и содержателя невзрачного увеселительного сада. Она сидела в окошке кассы, продавала билеты и повторяла про себя мысли мужа о том, что важнейшим делом на свете является театр, но публике нужно только низкопробное зрелище, балаган и так далее. Фамилия Кукина звучит комично (кукиш - фига с маслом), как комична и его болезнь, и телеграмма о смерти. Вместо слова похороны в ней написано хохороны, что ассоциируется с глаголом хохотать . Не менее смешны фамилия и характер второго мужа Душечки - Пустовалова, управляющего лесным складом, который “походил больше на помещика, чем на торговца”. Такими же являются ворчливый ветеринар и его сын, гимназист в большом картузе, “но не смешна, а свята, удивительна душа «Душечки» с своей способностью отдаваться всем существом своим тому, кого она любит <…> но любовь не менее свята, будет ли её предметом Кукин, или Спиноза, Паскаль, Шиллер, и будут ли предметы её сменяться так же быстро, как у «Душечки», или предмет будет один во всю жизнь”, - писал Толстой и продолжил свою мысль следующим образом: “Это самое случилось с настоящим поэтом-художником Чеховым, когда он писал этот прелестный рассказ «Душечка» <…> Он, как Валаам, намеревался проклясть, но бог поэзии запретил ему и велел благословить, и он благословил и невольно одел таким чудным светом это милое существо <…> Рассказ этот оттого такой прекрасный, что он вышел бессознательно” (Толстой. 1978–1985; 15/316–318).

Толстой обратил внимание на противоречивость и сдвоенность (ироническое превозношение ) позиции повествователя, хотя и предвзято относился к героине Чехова. Он подчеркнул скорее величавые, нежели смешные черты Душечки. В отличие от однозначных референций ранних произведений, в зрелую эпоху творчества для Чехова была характерна эта двузначимость, диффузионная многозначность. Он хотел сказать нет , а выразилось это в да . Он знал, как можно возвысить то, что стремился опозорить. Напряжение (дискрепанция ) возникает из того, что он предпринимает попытку преодоления этого дуализма, попытку синтеза далеко стоящих друг от друга противоположностей. Это не злой сарказм разума, а полная любви ирония сердца, пробуждающая у читателя сочувствие. Эту особенность некоторые исследователи творчества Чехова называют “внутренней иронией” (Полоцкая. 1969, 441), другие - “насыщенностью противительной интонацией” (Чичерин. 1968, 316). Двойственность заключается в расхождении между внешней интонацией и внутренним, скрытым содержанием слова. Акценты сделаны в таких местах, в каких вовсе не ожидаются.

Оленька на самом деле самоотверженно любит тех мужчин, которых случайно послала ей судьба, но ирония повествователя проявляется через автоматическую повторяемость этой любви. Потому что мы думаем, что любовь стабильна и константна , не подвержена влиянию времени, вечное чувство и не может постоянно менять свой предмет. Избыток ценности здесь сопровождается определённым её дефицитом. Выражаясь сегодняшней терминологией, мы бы сказали, что её эмоциональный уровень (EQ = emotional quotiens) очень высок, а частное интеллигентности (IQ) - низкое. Жизнью Душечки управляет не разум, а чувства, или, пользуясь излюбленным выражением Толстого, - не “ум ума”, а “ум сердца”. У чувств, как и у рассудка, имеется своя логика, грамматика, лексика. Душечка в такой мере отождествляет себя с любимыми существами, что перенимает не только образ их мышления, но и то, какими словами это выражается. Она влюбляется не только в мужчин, но и в их профессии. Ощущение любви означает для неё растворение собственной личности в лице любимого, отказ от своей манеры разговаривать. Её мысли сначала витают вокруг театра, репетиций, игры музыкантов и критики . Став женой управляющего лесным складом, она уже бранит театр как бесполезное времяпрепровождение. Теперь её интересы переносятся на балки, кругляк, тёс, шелевку, безымянку, решётник, лафет, горбыль. Позднее, сожительствуя с полковым ветеринаром, она говорит о чуме на рогатом скоте, о жемчужной болезни, о городских бойнях . И в конце концов, когда берёт на себя заботы по воспитанию сына ветеринара, её речи ограничиваются тем, что “теперь детям трудно учиться в гимназии, но что всё-таки классическое образование лучше реального” (10/111). Душечка не имеет своей лексики, “а главное, что хуже всего, у неё уже не было никаких мнений” (10/109). Ирония повествователя проявляется в том, что наряду с внешней стороной вещей и явлений показывается и их изнанка: у Оленьки нет своей жизни, она полностью отдаёт саму себя и свою душу жизни другого. Она подавляет в себе желание, чтобы удовлетворять требованиям других. Не обладая самостоятельным статусом субъекта, она - по причине этого - была лишена и свойственной только ей манеры говорить, что равноценно сдаче собственного бытия.

Н и от кого из мужчин Душечка не родила. Высшая степень синтеза противоположности полюсов мужчины и женщины не была достигнута появлением третьей личности - общего ребёнка. Чехов лишил её материнства, истинной материнской любви, направленной исключительно на собственного ребёнка. Возможное объяснение этого находим у Соловьёва, который оправдывает только ту разновидность любви, которая направлена не на зарождение ребёнка: “Ромео и Джулиетта, как большинство страстных любовников, умерли, не породив никого <...> Верное поэтическое чутьё действительности заставило Овидия и Гоголя лишить потомства Филимона и Бавкиду, Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну” (1990, 141–142). В статьях «О смысле любви» и «Жизненная драма Платона» Соловьёв своеобразным образом заново растолковывает слова Диотимы, когда пишет, что целью Эроса является не создание третьей личности, а идеального партнёра, которого действительно можно было бы любить .

Смена парадигм намечается в русской литературе второй половины XIX века, когда традиционный идеал семьи сменяется идеалом нового человека , для которого Эрос является средством духовного возрождения, а не деторождения. Достаточно посмотреть на нового типа асексуальных героев Чернышевского, Достоевского, Чехова, вспомнить проекты виртуального и действительного воскрешения мёртвых (Гоголь, Николай Фёдоров), которые призывают к тому, чтобы человек отказался от инстинкта продолжения рода во имя более высокой идеи и обратил бы сексуальную энергию в энергию спиритуальную. Во всём этом ощущается влияние Просвещения, согласно философии которого l’ame n’a pas de sexe (у души нет полового признака). Даже Толстой, пророк созидательного зарождения, к концу своей жизни отверг чувственно-земную любовь ради самоусовершенствования и благодетельной любви: “Влечение души есть: добро ближним. Влечение плоти есть: добро личное. В таинственной связи души и тела заключается разгадка противоречащих стремлений” (1928–1959/46, 140). Однако ребёнок необходим для инстинктивной природы женщины, даже если он не свой, но которого она может любить так, словно родного. Ребёнок является символом истинных ценностей и переживаний. Поэтому-то и появляется в конце рассказа мотив оставленного родителями “сироты”, но в то же время обласканного ребёнка. Его образ напоминает ребёнко-бога Эроса, сопровождающего Психею. Скрытая аллюзия намекает на их взаимозависимость с незапамятных времен. Эрос - кроме страстной любви - означает и лишённую чувственности безоговорочную любовь.

В первой половине рассказа показано одно его лицо, в конце - другое. В этой части ирония Чехова полностью испарится, перейдёт в апологию. Маленький, полный, с ясными голубыми глазами и ямочками на щеках Саша пробуждает в Душечке материнское мышление и ощущение деятельной любви. Она чувствует, что снова обрела смысл и цель жизни в самоотверженной любви к ближнему , доступной только душам высшего порядка. “Ах, как она его любит! Из её прежних привязанностей ни одна не была такою глубокой, никогда ещё раньше её душа не покорялась так беззаветно, бескорыстно и с такой отрадой, как теперь, когда в ней всё более и более разгоралось материнское чувство. За этого чужого ей мальчика, за его ямочки на щеках, за картуз она отдала бы всю свою жизнь, отдала бы с радостью, со слезами умиления. Почему? А кто же его знает - почему?” (10/113). Любовь - душа мира (anima mundi ). В сущности это тот принцип единства , на котором стоит мир, истинная суть всего сущего: то, что творит и поддерживает жизнь, напрочь снимает оковы сингулярности , клином вбитые между вещами и людьми. (Nota bene: Душечка называет мальчика “голубчиком”, а голубь в христианской иконографии - воплощение Святого Духа.) Одновременно с мальчиком появляется в рассказе и чёрная кошка по кличке Брыска, которая, однако, является не эротическим символом, а знаком благословения, защиты и материнства. “Когда она у вас ощенится, то, пожалуйста, подарите нам одного котёночка” (10/111). Не случайно и то, что во время подготовки к урокам они читают об острове , окружённом со всех сторон морской водой. “К праобразу ребёнка-Бога органически относится бескрайняя вода, как утроба матери, её чрево” (Kerenyi. 2003, 362). Остров является сложным символом: с одной стороны, это гарантированное прибежище (остров счастливых), с другой - символ изолированности и одиночества (проклятый, голый остров): “- Островом называется часть сущи... - повторила она, и это было её первое мнение, которое она высказала с уверенностью после стольких лет молчания и пустоты в мыслях. И она уже имела свои мнения...” (10/111). Душечка - это Эхо, потерявшая собственную речь и могущая лишь повторять окончания услышанных ею слов. На примере судьбы Душечки Чехов как бы показывает нам вневременную нравственную притчу. Начиная со времени девичества, в произведении с явным сочувствием показан путь героини, проходящий через два замужества и гражданский брак, вплоть до полного овдовения и старости. В её судьбе отражается не только полнота жизни, но и безнадёжность женщины и мужчины найти свою истинную половину, их трагическая обособленность, причина которых кроется в общности структуры их бытия, независимо от пола. Её глубочайший смысл мы сможем понять, только если будем способны, вскрыв в глубине структуры конкретного текста мотивационную систему архетипических мифологем Психея, шар, бабочка, кошка, ребёнок, остров, Эхо и тому подобное, свести их к праформам и прамифам, которые универсализируют для воспринимающего читателя воссоединяющую власть прелести женской души и любви. Архетипические символы сплавляют воедино однократность и временность рассказа с давним прошлым и вечностью жизни.

Рассказ Чехова может быть воспринят как перевёрнутая, инвертальная модель мифологемы Психеи: женская душа (anima ) пассивно ждёт animus -а, и если та появляется, соединяется с нею, достигая тем самым состояния совершенства. В пассивном ожидании Оленька извне надеется на то, что сделает её счастливой. Если вокруг неё нет жизни, её внутренний мир опустошается, пропадает интерес к жизни. Ею внезапно овладевает чувство одиночества, заброшенности и потери. Внешняя изолированность сменяется внутренней пустотой. Всё усиливающееся одиночество, потеря любимых предметов и вещей, наступающая старость всё более гнетут её. Её чувственные реакции и духовный мир находятся в тесной связи с событиями внешнего мира. Сюжет рассказа играет второстепенную роль и подчинён анализу души героини. Окружающая её атмосфера и отдельные изолированные явления оказываются более важными, нежели само действие. Чехов не чувствует склонности к орнаментированию и декорации жизни, его повествователь творит “богатый чувствами сюжет” таким образом, что пользуется в основном “средствами вне чувств” (Елена Тагер). Для его произведений, созданных после 1895 года, характерно то, что в них возвращается “скрытое” оценивающее поведение повествователя в отличие от произведений второго периода, в которых доминирует точка зрения героя. В последний период творчества писатель делает попытку объединить точку зрения повествователя и героя изображением душевного мира последнего. Его произведения носят полисемический характер: на смену устроенного на универсальных нравственных нормах мира приходит мир, основанный на многозначимости, что даёт возможность истолковывать внутреннее содержание по-разному. В этом заключается “адогматическая модель” чеховского мира (Чудаков. 1971, 160). Многие читатели видели в рассказе Чехова чрезмерное восхваление женской души, за исключением феминистов, критикующих писателя за консервативный взгляд на женщину, ограничивающий круг её интересов исключительно ролью охраны семейного очага. Они подвергли сомнению даже её психологическую достоверность, на что Чехов ответил словами Толстого: “Можно выдумать всё, что угодно, но нельзя выдумывать психологию” (Чехов. 1912–1916, 5/482).

Стройная структура композиции даёт возможность одновременного изображения множества действительностей: бренность и вечность, несовершенство и безупречность, комическая смехотворность и возвышенная величавость. Воспринимающее сознание колеблется между этими чувственными и ценностными пластами: между характером и судьбой, случайным и необходимым, интимной и общественной сферами. Конгруэнция истинного и сотворённого миров вовсе не случайна, поскольку именно такой подход повествователя способен связать случайность и целостность, сумбурную хаотичность и космическую устроенность человеческого бытия, в которых разрешается противоречие между частным и универсальным, эстетикой и этикой, знаком и значением.

Главная черта натуры Чехова – острое чутьё к чужой боли, прирождённая мудрость высокой и доброй души. Чтобы понять его взгляды, мысли, нужно всматриваться в глубины произведений, вслушиваться в звучащие голоса героев его творчества. Писателя интересуют обыкновенные люди, в которых он старается найти то, что делает их исполненными высокой духовности.

В восьмидесятые годы девятнадцатого века Чехов начинает печататься во влиятельной газете «Новое время», владельцем которой был А.С. Суворин. Появляется возможность подписывать рассказы настоящей фамилией. Начиная с 1887 года, почти все работы писателя выходят у Суворина. По этим книжкам Россия узнала Чехова.

Говоря о прототипе Душечки, можно с уверенностью утверждать, что это обобщённый символ, некое общее свойство характера – праматеринское первоначало.

С восторгом принял рассказ Л.Н. Толстой.

Жанр, направление

Чехов продолжает лучшие традиции классического реализма, который переплетается с приёмами высокого натурализма.

Писатель соприкасается и с символизмом, ища в нём современные формы изображения действительности.

«Душечка» — небольшой по объёму рассказ, музыкальность звучания которого позволяет говорить о его камерности. Повествование сопровождается лёгкой иронией, скрывающей насмешливую улыбку.

Суть

В центре внимания обычная жизнь Ольги Семёновны Племянниковой. Сюжетная интрига отсутствует.

В рассказе выделяются две сюжетные линии, обе связанные с историей Оленьки: с одной стороны, «цепь увлечений героини», с другой – «цепь потерь и утрат». Всех троих мужей Душечка любит самозабвенно. Взамен своей любви она ничего не требует. Без страсти просто не может жить. Отними у неё это чувство – жизнь потеряет всякий смысл.

Все мужья покидают эту землю. Она их искренне оплакивает.

Настоящая любовь приходит к Душечке лишь тогда, когда в её судьбе появляется мальчик Саша.

Главные герои и их характеристика

Характеры и души чеховских героев открываются не сразу. Автор учит не спешить с вынесением однозначных оценок его персонажам.

Ольга Семёновна Племянникова – «тихая, добродушная, жалостливая барышня». Всё в облике её было «мягким»: и взгляд, и белая шея. Но визитной карточкой являлась «добрая, наивная улыбка». Особа любвеобильная, в судьбе которой одна за другой появляются три сердечные привязанности: антрепренер Иван Кукин, управляющий лесным складом Василий Андреич Пустовалов, ветеринар Владимир Платоныч Смирнин. Оленька становится их «тенью», «женщиной-эхом». Лишённая своего мнения, она повторяет всегда то, что говорят её мужья. Любящая без оглядки, Душечка не представляет свою жизнь в одиночестве. Ванечка, Васечка, затем Володечка. Всех она называла «голубчик». Оставшись совсем одна, она теряется, ни одна мысль не рождается в уме. Пустота и неизвестность будущего становятся постоянными спутниками жизни. И только появление в её судьбе десятилетнего мальчика Саши, сына Смирнина, «дарит» Ольге Семёновне любовь, которая захватывает всю душу. Общее свойство характера можно определить общим словом «женственность», оно и выражает весь образ Душечки.
Иван Кукин. В основе характеристики героя лежит антитеза: содержит увеселительный сад «Тиволи», но постоянно жалуется на жизнь. Внешность невзрачная: тощий, говорит, кривя рот. Жёлтый цвет лица – признак физического нездоровья и сварливого характера. Несчастный человек. Постоянно идущий дождь – символ отчаявшегося в своей судьбе заложника ситуации.
Василий Андреич Пустовалов – сосед Племянниковой. «Степенный голос», «тёмная борода». Совершенно незапоминающаяся личность. Он не любит никаких развлечений. Совместная жизнь с Оленькой проглядывает через детали: «от обоих хорошо пахло», «возвращались рядышком».
Владимир Платоныч Смирнин – молодой человек, ветеринар. С женой разошёлся, так как её ненавидел, но исправно высылал деньги на содержание сына.

Темы и проблемы

Судьба женщины в обществе всегда волновала Антона Павловича. Незабываемые страницы своего творчества он посвятил ей, создав образ «чеховской женщины»,
Основная тема рассказа – любовь. Любовь к родственникам, любовь к мужчине и материнская любовь. Тема любви – главная в жизни Душечки. Её чувства тихие, грустные. Речь в рассказе идёт о способности русской женщины к самоотверженности ради продолжения и сохранения жизни.
Но вполне ли свободны в своём поведении и суждениях персонажи рассказа? Труднейшим является вопрос о действительной человеческой свободе , о преодолении в себе зависимости от любящих людей.
Проблема счастья. Можно ли назвать счастливым человека, живущего только ради блага и счастья родных и близких? Так ли необходимо обеспечивать их «счастьем» по какой-то своей норме? Автор пытается ответить на эти вопросы с присущей ему деликатностью.
Философская проблема ценности жизни. У человека есть обязательства перед нею и перед её сохранением. Не нужно её разрушать.
Конфликт обыденной бессмысленной жизни и личности , которая должна «убить в себе раба» и начать жить осознанно. Героине предстоит сбросить с себя сонное оцепенение пассивности и взять на себя ответственность за чью-то судьбу.

Смысл

Писатель обычно не даёт утешительных ответов. Не всё в жизни ясно ему самому. Но есть в прозе такие ценности, в которых мастер уверен. Что же такое любовь? Прежде всего, это чувство, позволяющее человеку раскрыть потенциал своей души. Любить – не значит копировать вторую половинку, слепо повторять её мысли, полностью лишив себя свободы выбора. Любовь дарует личности невидимую энергию, позволяющую разделить с любимым все жизненные невзгоды, преодолеть встречающиеся на пути трудности. Где нет настоящей любви, там и жизнь не до конца настоящая – вот главная мысль писателя.

Женщина – это не только любящая и заботливая жена. Она мать, которая дарует миру дитя, продолжательница рода человеческого. Любовь у Чехова – глубоко христианское чувство, отсюда и его идея – дать Душечке чувства, возвышающие ее, а не закабаляющие в рутине.

Подлинная любовь возможна лишь в семейном мире. Материнская любовь позволяет заново пройти с ребёнком путь познания жизни.

Чему учит?

Чехов ставит читателя перед необходимостью самому выбрать ответ на вопрос. Основная мысль заключена в сцене «урока географии»: «Островом называется часть суши», — повторяет Оленька. «Острова» — человеческие судьбы, «суша» — наш необъятный мир, который складывается из семейных «островков». Ведь только там можно испытать высшую полноту жизни и обрести самого себя.

Писатель учит тому, что всякая исповедуемая истина ограниченна. Жизнь в многообразии её проявлений оказывается «мудрее». Писатель хотел, чтобы человек не закрывался от нее, а умел прожить каждый подаренный ею миг.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!