«Часто приходит в голову: всё ничего, всё еще просто и не страшно сравнительно, пока жив Лев Николаевич Толстой... Пока Толстой жив, идет по борозде за плугом, за своей белой лошадкой, - еще росисто утро, свежо, нестрашно, упыри дремлют, и - слава богу. Толстой идет - ведь это солнце идет. А если закатится солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений, - что тогда ?»

Александр Блок

Юный Лёва пробыл в Москве менее четырех лет. В июле 1837 внезапно умер его отец. (Мать Толстого скончалась, когда ему не было и двух лет.) Осиротевшие дети переехали в Казань, где жила их опекунша, тетка П. И. Юшкова.

Толстой прожил в Казани шесть лет. Это была пора его отрочества и юности. Два с половиной года он готовился к поступлению в университет. Решив стать дипломатом, Толстой держал экзамены на восточное отделение. Он успешно выдержал экзамены по истории, географии, математике, статистике, русской словесности, логике, английскому, французскому, немецкому, латинскому, арабскому, турецкому и татарскому языкам.

Уже в ту пору у Льва Толстого обнаружились исключительные способности к изучению иностранных языков. Позднее сестра писателя рассказывала. Что профессор Казембек, с которым Толстой занимался турецким и татарским языками, находил его способности к усвоению языков необыкновенными.

В 18 лет Лев Толстой сформулировал для себя свой жизненный манифест. Эти «правила для развития воли, деятельности, памяти и умственных способностей», направленные также на обуздание чувств самолюбия и корысти, достаточно универсальны, и оттого не теряют актуальности.

Каждое утро назначай себе все, что ты должен сделать в течение дня, и исполняй все назначенное.

Спи как можно меньше.

Все телесные неприятности переноси, не выражая их наружно.

Ежели ты начал какое бы то ни было дело, то не бросай его, не окончив.

Не заботься об одобрении людей, которых ты или не знаешь, или презираешь.

Повторяй вечером все то, что ты узнал в продолжение дня. Каждую неделю, каждый месяц и каждый год экзаменуй себя во всем том, чем занимался, ежели же найдешь, что забыл, то начинай сначала.

Не переменяй образа жизни, ежели бы даже ты сделался в десять раз богаче.

Не позволяй себе расходов, делаемых для тщеславия.

Всякое приращение к твоему имению употребляй не для себя, а для общества.

Придумывай себе как можно больше занятий.

Не требуй помощников в том деле, которое ты можешь кончить один.

Чем хуже положение, тем более усиливай деятельность.

Довольствуйся настоящим.

Ищи случаев сделать добро.

Стараться сделать приятной жизнь людей, связанных с тобой

Нельзя не улыбнуться, читая в «Отрочестве» о том, как юный философ приучал себя «спокойно переносить все неприятности жизни». Он, например, разогревал около печки руки и потом высовывал их в форточку на мороз».

Он скроил и сшил для себя особенный парусиновый халат, который носил днем, а ночью превращал его в постель и одеяло, для чего приделал к халату петли. Ходил он в туфлях на босу ногу. «В это время, - писала С. А. Толстая, - Лев Николаевич старался быть похожим на Диогена, как он это сам рассказывал».

Встречаясь с Толстым-студентом на балах, казанские барышни любили посмеяться над его застенчивостью и рассеянностью. Вот, например, что позднее писала одна из них: «Лев Николаевич Толстой на балах был всегда рассеян, танцевал неохотно и вообще имел вид человека, мысли которого далеко от окружающего, и оно его мало занимает. Вследствие этой рассеянности многие барышни находили его даже скучным кавалером...

«Когда в литературе есть Толстой, — писал Чехов в 1900— то легко и приятно быть литератором: даже сознавать, что ничего не сделал и не делаешь не так страшно, так как Толстой делает за всех. Его деятельность служит оправданием тех упований и чаяний, какие на литературу возлагаются. Пока он жив, дурные вкусы в литературе, всякое пошлячество, наглое и слезливое, всякие шершавые, озлобленные самолюбия будут далеко и глубоко в тени. Только один его нравственный авторитет способен держать на известной высоте так называемые литературные настроения и течения. Без него бы это было беспастушье стадо или каша, в которой трудно было бы разобраться» .

Лев Николаевич Толстой. Ясная Поляна, 1908

На память о великом писателе остались не только бессмерные произведения, но великолепная усадьба Ясная поляна.

Лев Николаевич писал: "Яблони цветут, точно хотят улететь на воздух…" А вот строчки из воспоминаний сына писателя Ильи Львовича: "Подходит осень. В августе начинают поспевать яблоки, и начинается выискивание лучших яблонь и собирание падали. Сада - сорок десятин. Несколько хороших грушовок и… желтых аркадов, которые папа любит... Вся усадьба пахнет яблоками и сухой соломой". Лев Николаевич не мог с детских лет не любить яснополянские сады. Садоводство - семейная традиция нескольких поколений Толстых.

Первые плодовые деревца привез в Ясную Поляну еще прадед писателя по материнской линии, князь Сергей Волконский, в XVIII веке, когда только начинал осваивать свое имение. Сразу засадил яблонями расчищенный от леса участок в три десятины. В начале XIX века дед писателя Николай Сергеевич Волконский обустраивает усадьбу по особому ландшафтно-архитектурному проекту и в стиле садово-паркового искусства тех времен.

Поначалу здесь был разбит строгий "аглицкий" сад, после вступления яблонь в плодоношение он кое-где стал зарастать. И в повести "Юность" есть такая подробность, замеченная маленьким Левой: "Я часто ходил в огород или сад есть те овощи или фрукты, которые поспевали. И это занятие доставляло мне одно из главных удовольствий. Забьешься, бывало, в яблоневый сад, в самую середину высокой заросшей, густой малины. Над головой - яркое горячее небо, кругом - бледно-зеленая колючая зелень кустов малины, перемешанных с сорной зарослью. Темно-зеленая крапива с тонкой цветущей макушкой стройно тянется вверх; разлапистый репейник… достает даже до развесистых бледно-зеленых ветвей старых яблонь…"

В 1847, когда Лев Николаевич стал полноправным наследником Ясной Поляны, в записной книжке он помечает: "Сад расширить". После этого началась многолетняя работа, упомянутая в рассказе "Старый тополь": "Я нанял работников с топорами и лопатами и сам стал работать с ними в саду. Мы вырубали… сушь и дичь, лишние кусты и деревья". В первый же год после женитьбы, в 1863-м, он своими руками высаживает много яблонь перед домом, до пруда. Потом еще и еще на новых площадях. И всегда ему помогала жена Софья Андреевна. Как-то она не преминула похвалиться в письме к сестре: "Посадила разных деревьев 6400 штук!"
http://www.nkj.ru/archive/articles/1116/ (Наука и жизнь, АРОМАТ АНТОНОВКИ ТОЛСТОГО)

9 сентября 1828 года родился великий русский писатель, классик мировой литературы Лев Николаевич Толстой.

Лев Толстой с конца 70-х годов XIX века пользовался в России широкой известностью и уважением, которые со временем переросли в общественное поклонение. К нему постоянно обращались за советом и наставничеством. Однажды к нему приехала девушка с Волги. Ей, ее сестре и брату отец (богатый купец) оставил много денег — брату досталось 800 тысяч, а сестрам по четыреста. Девушка сказала Толстому:

— Я не могу отдать все бедным, как сказано в Евангелии. Но я могу отдать половину на то благое дело, какое вы, Лев Николаевич, укажете.

— Знаете что? Сожгите вы эти деньги, — сказал Толстой. — Лучшего употребления я при всем желании придумать не могу.

Тем не менее он все же предпринял попытку пристроить эти деньги. Он подумал, что хорошо было бы, если интеллигентные люди брали бы сирот на воспитание. А чтобы у них не возникало денежных затруднений, связанных с этим, им бы за это платить.

Лев Толстой написал нескольким своим знакомым с таким предложением. Один из адресатов сироту на воспитание взять согласился, а от денег отказался. И опять 200 тысяч зависли в воздухе.

И что же, спросите вы, сожгла она эти деньги?

Конечно, нет. Лев Николаевич направил девушку к московским барыням благотворительницам. Они уж точно найдут им применение.

ИСПОВЕДЬ

(Вступление к ненапечатанному сочинению)

I

Я был крещен и воспитан в православной христианской вере. Меня учили ей и с детства и во всё время моего отрочества и юности. Но когда я 18-ти лет вышел со второго курса университета, я не верил уже ни во что из того, чему меня учили.

Судя по некоторым воспоминаниям, я никогда и не верил серьезно, а имел только доверие к тому, чему меня учили, и к тому, что исповедовали передо мной большие; но доверие это было очень шатко.

Помню, что, когда мне было лет одиннадцать, один мальчик, давно умерший, Володинька М., учившийся в гимназии, придя к нам на воскресенье, как последнюю новинку объявил нам открытие, сделанное в гимназии. Открытие состояло в том, что бога нет и что всё, чему нас учат, одни выдумки (это было в 1838 году). Помню, как старшие братья заинтересовались этою новостью, позвали и меня на совет. Мы все, помню, очень оживились и приняли это известие как что-то очень занимательное и весьма возможное.

Помню еще, что, когда старший мой брат Дмитрий, будучи в университете, вдруг, с свойственною его натуре страстностью, предался вере и стал ходить ко всем службам, поститься, вести чистую и нравственную жизнь, то мы все, и даже старшие, не переставая поднимали его на смех и прозвали почему-то Ноем. Помню, Мусин-Пушкин, бывший тогда попечителем Казанского университета, звавший нас к себе танцевать, насмешливо уговаривал отказывавшегося брата тем, что и Давид плясал пред ковчегом. Я сочувствовал тогда этим шуткам старших и выводил из них заключение о том, что учить катехизис надо, ходить в церковь надо, но слитком серьезно всего этого принимать не следует. Помню еще, что я очень молодым читал Вольтера, и насмешки его не только не возмущали, но очень веселили меня.

Отпадение мое от веры произошло во мне так же, как оно происходило и происходит теперь в людях нашего склада образования. Оно, как мне кажется, происходит в большинстве случаев так: люди живут так, как все живут, а живут все на основании начал, не только не имеющих ничего общего с вероучением, но большею частью противоположных ему; вероучение не участвует в жизни, и в сношениях с другими людьми никогда не приходится сталкиваться и в собственной жизни самому никогда не приходится справляться с ним; вероучение это исповедуется где-то там, вдали от жизни и независимо от нее. Если сталкиваешься с ним, то только как с внешним, не связанным с жизнью, явлением.

По жизни человека, по делам его, как теперь, так и тогда, никак нельзя узнать, верующий он или нет. Если и есть различие между явно исповедующими православие и отрицающими его, то не в пользу первых. Как теперь, так и тогда явное признание и исповедание православия большею частию встречалось в людях тупых, жестоких и безнравственных и считающих себя очень важными. Ум же, честность, прямота, добродушие и нравственность большею частью встречались в людях, признающих себя неверующими.

Дальше: Лев Николаевич Исповедь Толстой. Исповедь (1882)

Лев Толстой и вегетерианство

В пятидесятилетнем возрасте Лев Толстой стал свидетелем убийства свиньи. Тяжелых переживаний не хватило - Толстой отправился в Тульскую область на бойню. Вид умирающего быка ужаснул писателя, заставил предпочесть мясу вегетарианство: «Мое питание состоит главным образом из горячей овсяной каши, которую я ем два раза в день с пшеничным хлебом». На идее вегетарианства зиждилось не столько здоровье писателя, сколько новое восприятие мира. Предпочтение овсяной каши и компота из сухофруктов совпало с религиозным подъемом - по мнению писателя, запрет насилия над животными мог положить конец злу всего мира. Собственное вегетарианство Лев Николаевич почитал не иначе как исполнением христианской заповеди: «Не убий». Последние двадцать пять лет своей жизни Толстой рьяно пропагандировал идею вегетарианства, сопереживал всему живому в статье 1892 года «Первая ступень» и активно поддерживал журнал «Вегетарианство».

Говоря о Толстом, Чехов как-то сказал: « Чем я особенно в нем восхищаюсь, так это его презрением ко всем нам, прочим писателям, или, лучше сказать, не презрением, а тем, что он всех нас, прочих писателей, считает совершенно за ничто. Вот он иногда хвалит Мопассана, Куприна, Семенова, меня… Отчего хвалит? Оттого, что он смотрит на нас как на детей. Наши повести, рассказы, романы для него детские игры, и поэтому он, в сущности, одними глазами глядит и на Мопассана и на Семенова. Вот Шекспир - другое дело.
Это уже взрослый и раздражает его, что пишет не по-толстовски…

Лев Толстой хотел стать странником и раздать свои сочинения народу, а Софья Андреевна не хотела после смерти мужа передавать его произведения в общественную собственность. Она считала, что из-за этого богатые издательства были бы несправедливо обогащены. Софья Андреевна ни на минуту не выпуская с поля зрения Льва Толстого она подслушивала, подглядывала за ним, рылась в его документах, с целью найти завещание, в котором Толстой на свои сочинения отказывался от авторских прав.
Терпение Толстого лопнуло, и ночью восьмидесятидвухлетний писатель тайно сбежал из своего собственного дома. Он сел на поезд и хотел уехать на Кавказ, но сильно простудился и сошел на станции Астапово. Здесь Лев Николаевич поселился в домике начальника станции. Ему чудилось в бреду, что его преследует жена и хочет забрать с собой домой. Вскоре она приехала с детьми.

Перед смертью мужа Софья Андреевна ему прошептала:
- Я здесь, Лёва, я люблю тебя. Прощай и прости меня...
В ответ ей раздался глубокий, тяжкий вздох.
Затем все стихло...

Толстой Лев Николаевич (1828 - 1910)

Педагогическая деятельность Льва Николаевича Толстого (1828--1910) началась с 1849 года, когда он учил грамоте крестьянских детей Ясной Поляны. Более активную педагогическую работу он стал вести с 1859 года, продолжая ее с перерывами до конца своей жизни. По возвращении с Крымской войны он открыл в Ясной Поляне школу и содействовал организации в ближайших селениях еще нескольких крестьянских школ. Толстой вступил, как он сам писал об этом позже, в период «трехлетнего страстного увлечения этим делом». Л. Н. Толстой считал, что наступило время (вспомним, что тогда Россия переживала период первой революционной ситуации и подъема общественно-педагогического движения), когда образованные люди страны должны активно помогать народным массам, испытывавшим огромную потребность в образовании, удовлетворить это их законное стремление, не доверяя столь важного дела царской власти.

В 1860 году Толстой намеревался учредить просветительное общество. Его задача -- открытие школ для крестьян, подбор учителей для них, составление курса преподавание и помощь учителям в их работе.

Хорошо понимая, что ему вряд ли добиться официального разрешения на такое объединение общественных сил на дело создания крестьянских школ, Л. Н. Толстой заключал признанием, что он будет «составлять тайное общество». Ему не удалось осуществить полностью свое намерение, но в его яснополянском доме регулярно собирались учителя его школы и соседних крестьянских школ, составившие коллектив единомышленников, сдружившийся для претворения в жизнь прогрессивной педагогики в школах для крестьянских детей. Положительный их опыт освещался в издаваемом писателем в это время журнале «Ясная Поляна», где печатались его статьи о народном образовании, сообщения учителей, предварительно обсужденные на их собраниях под руководством Л. П. Толстого.

Яснополянская школа, открытая Толстым в 1859 году, была реорганизована с осени 1861 года. В основу ее работы легло мнение Л. Н. Толстого о свободном и плодотворном творчестве детей при помощи преподавателей. Несмотря на кратковременное существование, работа школы, которую Л. Н. Толстой систематически освещал в своем педагогическом журнале «Ясная Поляна», вызвала живой отклик в России и за рубежом и была примером для подражания. Но такое направление учебно-воспитательной работы сельских школ, устроенных при содействии Л. Н. Толстого, вызвало яростное сопротивление со стороны местных помещиков. Начались нападки на школы, посыпались доносы на учителей.

Летом 1862 года в отсутствие Толстого жандармами был произведен обыск в Яснополянской школе. Это очень оскорбило писателя, а в знак протеста Толстой прекратил свою крайне интересную педагогическую деятельность.

Выработав свое представление о содержании и методике работы народных школ, Л. Н. Толстой в 70-е годы выдвигает свою кандидатуру в состав земства Крапивенского уезда. Будучи избранным, он развертывает здесь разнообразную деятельность по созданию земских школ и усовершенствованию их работы. Толстой становится руководителем школ большого уезда.

Последний период педагогической деятельности Толстого относится к 90-м и 900-м годам. Толстой в этот период в основу воспитания ставил свою «толстовскую» религию -- признание, что человек носит бога «в самом себе», всеобщую любовь к людям, всепрощение, смирение, непротивление злу насилием, резко отрицательное отношение к обрядовой, церковной религии. Он признает ошибкой свое былое отделение воспитания от образования и считает, что детей не только можно, но и нужно воспитывать.

Основные вехи . Лев Николаевич Толстой - классик мировой литературы, величайший, наряду с Ф.М. Достоевским, мастер психологизма, создатель жанра романа-эпопеи, оригинальный мыслитель, «учитель жизни».

Состоял в родстве с несколькими аристократическими родами. Рано осиротел. Учился в Казанском университете, но бросил его, предпочтя самообразование по собственной программе. За долгую жизнь выучил многие языки, стал эрудированнейшим человеком, со временем счел для себя обязательным и физический труд - крестьянский, ремесленный.

В 1852 г . дебютировал в некрасовском журнале «Современник » повестью «Детство», за которой последовали «Отрочество» (1854) и «Юность» (1857). Новым словом в русской баталистике стали рассказы 1853-1856 гг. о военных действиях на Кавказе и три «Севастополь ских рассказа» (1855-1856) , появившиеся благодаря собственному опыту автора - сначала юнкера, потом офицера-артиллериста, награжденного орденом и двумя медалями. В статье-рецензии об отдельном издании «Детства» и «Отрочества» и военных рассказов (1856) Н.Г. Чернышевский отметил особенности творческого облика Толстого, сохранившиеся у писателя навсегда: «диалектику души» и «чистоту нравственного чувства». В образах офицеров молодой писатель раскрыл несоответствие сущности и видимости (как в положительном, так и в отрицательном смысле), вытеснение естественных, соответствующих жестокой реальности войны мыслей и чувств соображениями престижа и карьеры.

После отставки (1856) и заграничного путешествия Толстой обосновывается в своем тульском имении Ясная Поляна, увлекается хозяйством, в 1859 г. впервые открывает школу для крестьянских де тей (потом он дважды вновь ее открывал и сам преподавал: педагоги ческие увлечения находили на него волнами), издает педагогический журнал «Ясная Поляна» (1862); е му довелось быть мировым посредником между помещиками и освобождаемыми крестьянами, в пользу которых он стремился решать дела. Еще в 1856 г. Толстой опубликовал рассказ «Утро помещика», явно автобиографический , где трезво показана пропасть между прекраснодушием 19-летнего помещика-прожектера князя Дмитрия Нехлюдова и крестьянами, которых он решил облагодетельствовать. Эту пропасть Толстой всю жизнь стремился преодолеть. Важные проблемы нравственности были поставлены в центре рассказов 1856-1859 гг. «Записки маркера», «Два гусара», «Аль берт», «Люцерн», «Три смерти», повести «Семейное счастье». В рассказе «Поликушка» (1863) говорилось о робком и совестливом мужике, повесившемся из-за того, что потерял доверенные ему барыней деньги. Толстой постоянно обращался ко все новой и новой тематике. По сравнению с предыдущей прозой он мало уделяет внимания построению сюжета, нет у него подробных описаний. Еще в 1853 г. в дневнике он назвал манеру Пушкина в «Капитанской дочке» устаревшей: «...в новом направлении интерес подробностей чувства заменяет интерес самих событий». Толстой развертывает диалоги, изображение связывается с точкой зрения того или иного персонажа, хотя автор с его оценочной позицией всегда возвышается над персонажами. В отличие от тогдашних реалистов Толстой совсем не склонен специально живописать быт.

В 1852-1863 гг. под влиянием идей Ж.Ж. Руссо о необходимости сближения современного цивилизованного человека с природой, с «естественными людьми» написана повесть «Казаки». Ее молодой герой, Оленин, впервые у Толстого пытается «опроститься» среди гребенских казаков, дружит со старым охотником дядей Ерошкой, пьет с ним чихирь, увлекается казачкой Марьяной. Но реалист Толстой далек от утопизма Руссо. Станица отвергает чужака, Марьяне куда ближе Лукашка, человек ее круга. «Казаки» - одно из немногих классических произведений о простых вольных людях, красоте их жизни.

В начале 60-х гг. писатель приступил к работе над романом «Декабристы», но постепенно перешел от замысла произведения о возвратившемся из Сибири декабристе к большому историческому полотну. Женившись в 34 года, начав новый этап в своей биографии (семейная тема - важнейшая для Толстого), он испытал прилив творческих сил. 1863-1869 гг. отданы «Войне и миру» (публикация первых частей под заглавием «1805 год», один из замыслов имел название «Все хорошо, что хорошо кончается»: предполагалось оставить в живых Андрея Бол конского и Петю Ростова). Реализация первоначальных намерений колоссально их превзошла. Самый популярный тогдашний русский писатель И.С. Тургенев признал за Толстым « первое место между всеми нашими современными писателями» 1 .

После «Войны и мира» Толстой, с полным основанием считавший «узлом» всей последующей истории России эпоху Петра I, изучал материалы о ней и сделал немало набросков нового исторического романа, но, наконец, признав это время слишком далеким (в психологическом и иных отношениях) от современности, оставил свой замысел. В 1873-1877 гг. была создана «Анна Каренина». Хотя Толстой и говорил, что в ней он любил «мысль семейную», моралистический замысел был преодолен, разорвавшая семейные узы ради любовного чувства героиня, не понятая любовником и отторгнутая обществом, в отчаянии покончившая с собой, вызывает сочувствие автора и читателя как жертва собственных сложных переживаний и светских норм поведения, в изрядной степени лицемерных. Параллельная главной сюжетной линии линия Константина Левина, персонажа, весьма близкого автору, вдвигает содержание этого любовного романа в значительно более широкий и глубокий социально-исторический контекст. «У нас теперь, - размышляет Левин о пореформенной действительности, - когда все это переворотилось и только укладывается, вопрос о том, как уложатся эти условия, есть только один важный вопрос в России...» Но итог духовных исканий героя был искусственно упрощен: он ставит себе в пример старого крестьянина Фоканыча, который, по словам мужиков, «для души живет, Бога помнит». Этот итог предвещал мировоззренческий кризис Толстого, произошедший в нем на рубеже 70-80-х гг. внутренний перелом, породивший отречение от своего художественного творчества (подчас поздний Толстой писал «художественное» тайком от жены, мучаясь противоречием между провозглашаемым учением и творческой потребностью). «Толстовство» довольно широко распространилось, захватило на исходе лет, например, Н.С. Лескова.

С 80-х гг . Толстой живет преимущественно в Москве, пишет трактаты, публицистические статьи, компилирует из четырех Евангелий собственное (божественной природы Иисуса Христа он не признавал), критикует догматическое богословие, создает назидательные, нарочито упрощенные «народные рассказы». Но тогда же появляются повести «Холстомер. История лошади» и «Смерть Ивана Ильича» (обе напечата ны в 1886 г.), в которых глубокий психологизм соединился с исключительно острым социальным критицизмом. Повести «Крейцерова соната» (1891), «Дьявол», «Отец Сергий» (две последние писались в 1889- 1890 и 1890-1898 гг., опубликованы посмертно) с небывалой откровенностью ставили запретный для русской классической литературы вопрос о власти пола над человеком, но далеко к нему не сводились. Написал Толстой и несколько пьес, лучшая из которых - «Живой труп» (1900, опубликована в 1911 г.), показывающая неизбежность гибели слабовольного, но хорошего человека, который пытается уйти из привычной жизни своего социального круга с его законами.

Десять лет создавался роман «Воскресение» (1899) - «завещание уходящего столетия новому» (А.А. Блок) 2 . Толстой и в нем преодолел моралистический замысел, нравственное «воскресение» князя Дмитрия Нехлюдова скорее декларировано, чем художественно раскрыто, зато сюжет, в основе которого хлопоты героя за несправедливо приговоренную к каторге Катюшу Маслову, которую он некогда соблазнил и которой сломал жизнь, позволил показать многочисленные социальные слои России сверху донизу так, как никогда не бывало ни в каком произведении. Едко ироническое изображение церковной службы в романе было одной из причин того, что Синод констатировал отпадение Толстого от православной церкви (но не «отлучал» буквально и тем более не предавал анафеме). Последнее крупное художе ственное произведение писателя, над которым он работал в 1896- 1904 гг., - историческая повесть «Хаджи-Мурат» из времен Кавказской войны, где «властный абсолютизм» критикуется в лице как Николая I, так и имама Шамиля, прославляются внутреннее благородство и жизненная стойкость главного героя. Одна из последних статей Толстого, «Не могу молчать» (1908), была протестом против смертных казней, вызванных революцией 1905-1907 гг.

Толстого как писателя и публициста характеризует страстная убежденность. Для этого правдоискателя недопустима мысль, что истина человеку недоступна.

Анализ романа - эпопеи «ВОЙНА И МИР» (1863-1869)

Проблема жанра. Толстой затруднялся определить жанр своего главного произведения. «Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника », - писал он в статье «Несколько слов по пово ду книги "Война и мир"» (1868), добавляя, что вообще «в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести». Поэма имелась в виду, конечно, прозаическая, гоголевская, ориентированная на старинные эпопеи и в то же время на плутовской роман о современности. Под романом, как он сложился на Западе, традиционно понималось многособытийное, с развитым сюжетом повествование о том, что произошло с одним человеком или несколькими людьми, которым уделяется существенно большее внимание, чем другим, - не об обычной, регулярной их жизни, а о более или менее длительном происшествии с началом и концом, чаще всего счастливым, состоящим в женитьбе героя на его возлюбленной, реже несчастным, когда герой погибал. Даже в проблемном русском романе, предшествовавшем «Войне и миру», наблюдается «единодержавие» героя и финалы относительно традиционны. У Толстого, как и у Достоевского, «единодержавие центрального лица практически отсутствует» 3 , а романный сюжет представляется ему искусственным: «...я никак не могу и не умею положить вымышленным мною лицам известные границы - как то женитьба или смерть, после которых интерес повествования бы уничтожился. Мне невольно представлялось, что смерть одного лица только возбуждала интерес к другим лицам, и брак представлялся большей частью завязкой, а не развязкой интереса» 4 .

«Война и мир», безусловно, и не историческая хроника, хотя ис тории Толстой уделяет огромное внимание. Подсчитано: «Эпизоды из истории и рассуждения, в которых разработаны исторические вопро сы, занимают 186 глав из 333 глав книги», в то время как к линии Андрея Болконского имеют отношение только 70 глав . Особенно много исторических глав в третьем и четвертом томах. Так, во второй части четвертого тома четыре главы из девятнадцати связа ны с Пьером Безуховым, остальные целиком военно-исторические. Философско-публицистические и исторические рассуждения занима ют четыре главы в начале первой части эпилога и всю вторую его часть. Однако рассуждения - не признак хроники, хроника-это прежде всего изложение событий.

Признаки хроники в «Войне и мире» есть, но не столько исторической, сколько семейной. Персонажи редко бывают представлены в литературе целыми семьями. Толстой же рассказывает о семьях Болконских, Безуховых, Ростовых, Курагиных, Друбецких, упоминает семью Долохова (хотя вне семьи этот герой ведет себя как индивидуалист и эгоист). Три первые семьи, верные семейному духу, оказываются, наконец, в родстве, что очень важно, а официальное родство Пьера, по слабоволию женившегося на Элен, с бездушными Кураги-ными самой жизнью ликвидируется. Но и к семейной хронике «Войну и мир» никак свести нельзя.

Между тем Толстой сравнивал свою книгу с «Илиадой» 5 , то есть с древней эпопеей. Суть старинного эпоса -" примат общего над индивидуальным» 6 . Он рассказывает о славном прошлом, о событиях не просто значительных, но важных для больших человеческих общностей, народов. Отдельный герой существует в нем как выразитель (или антагонист) общей жизни.

Явные признаки эпопейного начала в «Войне и мире» - большой объем и проблемно-тематическая энциклопедичность. Но, безусловно, мировоззренчески Толстой был весьма далек от людей «века героев» и само понятие «герой» считал неприемлемым для художника. Его персонажи - самоценные личности, отнюдь не воплощающие какие-то внеличностные коллективные нормы. В XX в. «Войну и мир» часто называют романом-эпопеей. Это иногда вызывает возражения, утверждения, что «ведущим жанрообразующим началом толстовской «книги» следует признать все же мысль «персональную», в своей основе не эпическую, но романическую» 7 , в особенности «первые тома произведения, посвященные по преимуществу семейной жизни и личностным судьбам героев, довлеют не эпосу, но роману, хотя и нетрадиционному» 8 . Разумеется, в «Войне и мире» не буквально использованы принципы древнего эпоса. И все же наряду с романным началом есть и исконно противоположное ему эпопейное, только они не дополняют друг друга, а оказываются взаимопроницаемыми, создают некое новое качество, небывалый ранее художественный синтез. По Толстому, индивидуальное самоутверждение человека губительно для его личности. Только в единении с другими, с «жизнью общей» он может развивать и совершенствовать себя, получать истинно достойное воздаяние за свои усилия и поиски в этом направлении. В.А. Недзвецкий справедливо отмечал: «Мир романов Достоевского и Толстого впервые в русской прозе строится на взаимонаправленном движении и заинтересованности друг в друге личности и народа» 9 . У Толстого это и означает синтез романного и эпопейного начал. Поэтому все-таки есть основания называть «Войну и мир» историческим романом - эпопеей, имея в виду, что обе составляющие в этом синтезе радикально обновлены и трансформированы.

Значения слова «мир». Хотя во времена Толстого слово «мир» печаталось в заглавии его книги как «миръ», а не «м!ръ», тем самым означая только отсутствие войны, фактически в романе-эпопее значения этого слова, восходящие к одному изначальному, многочисленны и разнообразны . Это и весь свет (мироздание), и человечество, и национальный мир, и крестьянская община, и другие формы объединения людей, и то, что за пределами той или иной общности, - так, для Николая Ростова после проигрыша 43 тысяч Долохову «весь мир был разделен на два неровные отдела: один - наш Павлоградский полк, и другой - все остальное». Для него всегда важна определенность. Она есть в полку. Он решил «служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, то есть прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным» (т. 2, ч. 2, гл. XV). Наташу в начале войны 1812 г. в церкви глубоко волнуют слова «Миром Господу помолимся», она понимает это и как отсутствие вражды, как единение людей всех сословий. «Мир» может означать и образ жизни, и мировоззрение, тип восприятия, состояние сознания. Княжну Марью, накануне смерти отца вынужденную жить и поступать самостоятельно, «охватил другой мир житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в котором она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была - молитва» (т. 3, ч. 2, гл. VIII). Раненый князь Андрей «хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область» (т. 3, ч. 3, гл. XXXII). Княжне Марье в словах, тоне, взгляде умирающего брата «чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского» (т. 4, ч. 1, гл. XV). В эпилоге графиня Марья ревнует мужа к его хозяйственным занятиям, поскольку не может «понять радостей и огорчений, доставляемых ему этим отдельным, чуждым для нее миром» (ч. 1, гл. VII). И далее говорится: «Как в каждой настоящей семье, в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоническое целое. Каждое событие, случившееся в доме, было одинаково - радостно или печально - важно для всех этих миров; но каждый мир имел совершенно свои, независимые от других, причины радоваться или печалиться какому-либо событию» (гл. XII). Таким образом, диапазон значений слова «мир» в «Войне и мире» - от мироздания, космоса до внутреннего состояния отдельного героя. Макромир и микромир у Толстого нерасторжимы. Не только в лысогорском доме Марьи и Николая Ростовых - во всей книге многие и разнообразнейшие миры сливаются «в одно гармоническое целое» соответственно небывалому жанру.

Психологизм. Еще один упрек, адресовавшийся Толстому, - упрек в модернизации психологии персонажей, в приписывании людям начала XIX в. мыслей, чувств и переживаний, свойственных духовно более развитым современникам писателя. Любимые герои Толстого действительно изображаются психологически углубленно. Хотя Николай Ростов далеко не интеллектуал, сентиментальная песенка, которую он поет (т. 1,ч. 1, гл. XVII), кажется слишком примитивной для него. Но она признак исторического времени. В духе этого времени и письмо Николая к Соне (т. 3, ч. 1, гл. XII), рассуждения Долохова о женщинах (т. 2, ч. 1, гл. X), масонский дневник Пьера (т. 2, ч. 3, гл. VIII, X). Когда же будто бы непосредственно воспроизводится внутренний мир персонажей, не следует воспринимать это буквально. Умному и тонкому Болконскому понятно: мысль, чувство и их выражение не совпадают. «Видно было, что никогда Сперанскому не могла прийти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя все-таки выразить всего того, что думаешь...» (т. 2, ч. 3, гл. VI).

Внутренняя речь, тем более неосознанные ощущения и переживания не поддаются буквальному логическому оформлению. И все же условно Толстой это делает, как бы переводит язык переживаний на язык понятий. Внутренние монологи в кавычках - именно такой перевод, иногда внешне противоречащий логике. Княжна Марья вдруг понимает, что скоро в Богучарово придут французы и что оставаться ей нельзя: «Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями!» (т. 3, ч. 2, гл. X). Внешне - прямая речь, но не думает же княжна Марья о себе в третьем лице. Подобная «внутренняя речь», понятая буквально, не была свойственна не только людям начала XIX в., но и никому впоследствии. Никакой человек никогда не мог успеть подумать о своей любви к жизни, траве, земле, воздуху, как князь Андрей в двух шагах от фанаты, которая вот-вот взорвется. Так передано обострившееся на грани жизни и смерти восприятие всего, что улавливает глаз.

Толстой пересказывает в своей авторской речи бред князя Андрея, описывает «мир» смертельно раненного: «И пити-пити-пити и ти-ти, и пити-пити - бум, ударилась муха... И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что-то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что-то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка-сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что-то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал» (т. 3, ч. 3, гл. XXXII). Цепочка видений и ассоциаций замыкается на реальности, это действительно в дверь вошла Наташа, а князь Андрей и не подозревал, что она близко, совсем рядом. Пересказываются и философские размышления умирающего (оформленные подчас демонстративно логично), и его предсмертный символический сон. Даже неуправляемая психика предстает в конкретных, ясных образах. «Творчество Толстого - высшая точка аналитического, объясняю щего психологизма XIX века...» 13 - подчеркивает Л.Я. Гинзбург.

Толстовский психологизм распространяется только на близких, дорогих автору героев. Изнутри показан даже, казалось бы, абсолютно цельный Кутузов, которому истина известна заранее, но отнюдь не Наполеон, не Курагины. Долохов может раскрыть свои переживания в словах, раненный на дуэли, но такой мир звуков и видений, который открыт внутреннему взору и слуху Пети Ростова в его последнюю ночь на партизанском биваке, недоступен по воле Толстого персонажам, занятым преимущественно самоутверждением.

Композиция романа-эпопеи и своеобразие стиля. Основное действие «Войны и мира» (до эпилога) охватывает семь с половиной лет. По четырем томам романа-эпопеи этот материал распределен неравномерно. В первом и третьем-четвертом томах охвачено по полгода, композиционно соотнесены две войны, 1805 и 1812 гг. Второй том - наиболее «романный». Война с французами 1806-1807 гг. освещена уже не столь подробно, несмотря на то, что по политическим последствиям (Тильзитский мир) она была важнее, чем кампания 1805 г.: политика как таковая менее интересна Толстому (хотя встречу двух императоров в Тильзите он показывает), чем нравственный смысл той или иной войны с Наполеоном. Еще короче говорится о долгой русско-турецкой войне, быструю и бескровную победу в которой принес Кутузов, совсем вскользь - о войне со Швецией («Финляндской»), ставшей очередной ступенькой в карьере Берга. Война с Ираном, тянувшаяся в те годы (1804-1813), даже не упомянута. В первом томе явно соотнесены несопоставимые по масштабам Шенграбенское и Аустерлицкое сражения. Отряд Багратиона прикрывал отступление армии Кутузова, солдаты спасали своих братьев, и отряд не был разбит; при Аустерлице же не за что погибать, и это приносит армии страшное поражение. Во втором томе описывается на протяжении нескольких лет преимущественно мирная жизнь ряда персонажей, имеющая свои сложности.

В последних томах люди типа Курагиных один за другим исчезают из романа, в эпилоге не сказано ни слова о князе Василии и его сыне Ипполите, Анне Павловне Шерер, Друбецких, Берге и его жене Вере (хотя она в прошлом Ростова), даже о Долохове. Петербургская светская жизнь и в момент Бородинского сражения течет по-прежнему, но автору теперь не до того, чтобы подробно описывать тех, кто живет такой жизнью. Ненужными оказываются Несвицкий, Жерков, Телянин. О смерти Элен в четвертом томе говорится кратко и суммарно-в отличие от ее характеристик в первых томах. Наполеон после сцены на Поклонной горе только упоминается, в «наглядных» сценах, как полноценный литературный персонаж он больше не фигурирует. Отчасти то же происходит с персонажами, не вызывавшими авторского неприятия. Например, Багратион, один из самых значительных героев войны 1812 г., как персонаж в третьем томе практически не представлен, о нем лишь рассказывается, и то не слишком подробно, теперь он, видимо, кажется Толстому в основном фигурой официальной истории. В третьем и четвертом томах больше непосредственного изображения простого народа и собственно исторических эпизодов, усилены критицизм, аналитизм, а вместе с тем и патетика.

Реально существовавшие лица и вымышленные персонажи рисуются одинаковыми средствами. Они действуют в одних и тех же сценах и даже вместе упоминаются в толстовских рассуждениях. Точкой зрения вымышленного персонажа писатель охотно пользуется в изображении самого автора, Бородинское - глазами того же Болконского, но в основном Пьера (невоенного, непривычного человека) и опять-таки автора, причем позиции автора и героя здесь словно уравнены; Тильзитская встреча императоров дана с точек зрения Ростова и Бориса Друбецкого при наличии авторского комментария; Наполеона видят и князь Андрей на Аустерлицком поле, и казак Лаврушка после вторжения французов в Россию и т.д.

«Сопряжению» в единое целое разных тематических пластов и точек зрения персонажей соответствует и «сопряжение» разных форм повествования (в широком смысле слова): пластически представимых картин, обзорных сообщений о событиях, философских и публицистических рассуждений. Последние - принадлежность только второй половины романа-эпопеи. Иногда они присутствуют в сюжетных главах. Переходы от картин к рассуждениям не влекут за собой заметных изменений в авторской речи. В одной толстовской фразе могут совмещаться как вполне родственные слова высокого и сниженного, образно-экспрессивного и логико-понятийного рядов, например, в конце второго тома: «...Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место на черном небе и остановилась, энергично подняв кверху хвост...» Жизненный поток сложен, противоречив, и настолько же сложна и порой закономерно противоречива композиция «Войны и мира» на всех уровнях: от расположения глав и частей, сюжетных эпизодов до построения одной фразы. Установка на «сопряжение» порождает типично толстовскую развернутую и громоздкую фразу, подчас с одними и теми же синтаксическими конструкциями, как бы стремящуюся охватить все оттенки данного предмета, в том числе противоречащие один другому - отсюда оксюморонные эпитеты: на шенграбенском поле из любопытства оказывается «статский чиновник, аудитор» «с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой...» (т. 1, ч. 2, гл. XVII), как кажется Пьеру, комета у него над головой «вполне отвечала тому, что было в его... размягченной и ободренной душе» (т. 2, ч. 5, гл. XXII), и т.д. Разветвленную фразу, например, о Кутузове, исчерпанности его исторической роли после изгнания французов из России, может оттенять короткая, лапидарная: «И он умер» (т. 4, ч. 4, гл. XI).

Историческое своеобразие речи персонажей обеспечивается наименованиями реалий времени и обильным использованием французского языка, притом использованием разноплановым: нередко французские фразы приводятся как непосредственно изображенные, иногда (с оговоркой о том, что разговор идет по-французски, или без нее, если говорят французы) их сразу заменяет русский эквивалент, а иногда фраза более или менее условно сочетает русскую и французскую части. Авторский перевод порой бывает неадекватным, по-русски французской фразе придается какой-нибудь новый оттенок. Тщательно отграничивается простонародная речь от речи дворян, но главные герои говорят в общем одним и тем же языком, который малоотличим от авторской речи. Для индивидуализации персонажей вполне хватает других средств.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

Определите новаторство Л. Н. Толстого в рамках жанровых экспериментов русских классиков. Как жанровые признаки романа-эпопеи проявляют себя в тематике и повествовательной структуре «Войны и мира»?

Как соотносятся у Толстого исторические факты и лица с вымыслом и домыслом? Перечислите известные истории персонажи «Войны и мира».

Почему Толстой сходными средствами описывает внешность Наполеона и Кутузова? Эволюционирует ли отношение автора к императору Александру?

В какой мере можно считать органичными в тексте «Войны и мира» философско-публицистические рассуждения? Как философия истории Толстого увязана с развивающимся художественным миром романа-эпопеи? Назовите использованные в «Войне и мире» символы.

Почему Л. Н. Толстой заставляет своих любимых героев совершать в жизни множество ошибок? Расскажите о жизненном пути Николая Ростова. Почему так важны в книге, действие которой происходит во время войн, женские персонажи?

Связаны ли в романе-эпопее мирные и военные эпизоды? Достигается ли конкретный художественный эффект тем или иным переносом места действия, сменой действующих лиц? Найдите в тексте «Войны и мира» перестановку событий во времени. Зачем нужен этот прием?

Как соотносятся «мысль семейная» и «мысль народная» в романе-эпопее Л.Н. Толстого «Война и мир»?

Перечислите значения слова «мир» в «Войне и мире».

Почему Толстой воспринимал войну как «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие»?

Охарактеризуйте Наполеона как действующее лицо и как персонаж размышлений автора в «Войне и мире» Л.Н. Толстого.

Каково значение образов крестьян для художественной концепции «Войны и мира» Л.Н. Толстого?

Почему столь различны судьбы Андрея Болконского и Пьера Безухова при сходстве их нравственных исканий?

Опишите психологизм Л.Н. Толстого как средство характеристики его персонажей.

Как показаны Петербург и Москва в «Войне и мире»?

В чем своеобразие соотношения вымышленных и исторических персонажей у Л.Н. Толстого («Война и мир»)?

ЛИТЕРАТУРА

1. Бочаров С.Г. «Мир» в «Войне и мире»//Бочаров С.Г. О художественных мирах. М., 1985. С. 229-248.

2. Бочаров С.Г. Роман Л. Толстого «Война и мир». 4-е изд. М., 1987.

3. В мире Толстого. Сб. ст. М., 1978.

4. Кандиев Б.И. Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир»: Комментарий. М., 1967.

5. Литое В.Я. «Война и мир» Л. Толстого. М., 1998.

6. Опулъская Л. Д. Роман-эпопея Л.Н.Толстого «Война и мир»: Книга для учителя. М., 1987.

7. Сабуров А.А. «Война и мир» Л.Н. Толстого: Проблематика и поэтика. М., 1959.

8. Халтев В.Е., Кормилов С.И. Роман Л.Н.Толстого «Война и мир». М., 1983.